Религиозная реформа Эхнатона

Устранение диссонанса двойных «стандартов» религиозного мышления в египетском обществе

  Продолжателем дел Аменхотепа III стал его единомышленник и наследник престола, Аменхотеп IV–Эхнатон, который также проявил изрядное терпение, прежде чем преступить к реформе религии фараонов, что произошло лишь на пятом-шестом году его правления.

                                              Рис. Бог Атон и семейство Эхнатона.

  Облегчал ему задачу проведения реформы, как отмечалось выше, тот факт, что религия Древнего Египта продолжала оставаться и во времена Нового царства, преимущественно, лишь элитарной религией, т.е. чуждой для большей части населения Египта, что находит косвенное подтверждение египтологов: «Мы мало знаем о ритуале похорон бедных людей в Новом царстве». (2)
  Это свидетельствует лишь о том, что большая часть населения Египта во времена Нового царства явно не могла себе позволить такую роскошь как прикупить перед смертью «Книгу мертвых» и воспользоваться иными услугами дельцов заупокойного бизнеса. Скорее всего, они и не нуждались в их услугах, придерживаясь нравственных ценностей проторелигии доисторического Египта, осознавая всю лживость пропаганды значимости Всесильной магии «Книги мертвых», в частности, и благодаря распространенным в их среде сказкам, подобным сказке о Са-0сирисе.

  Даже фараоны времен Раннего и Древнего царства хоть и пестовали свою элитарную религию в роли религии фараонов, тем не менее они проявляли заботу о нравственном здоровье населения Египта ради поддержания общественного порядка, в основе которого лежали этические нормы поведения египтян в обществе. Культивированием же этих этических норм в религиозном сознании египтян занималась проторелигия доисторического Египта ещё задолго до возникновения религии дельцов заупокойного бизнеса. Поэтому фараоны Древнего царства относились весьма благосклонно к тому, что проторелигия оставалась достоянием большинства египтян. В свою очередь, это позволяло жрецам заупокойного культа их элитарной религия вообще не озадачиваться комфортом загробной жизни простолюдинов, и как известно, в те времена «их потустороннее существование (в религии дельцов заупокойного бизнеса) комфорта не предполагало». (1)

  Богиня Маат приобретает популярность в религии Древнего Египта во времена V династии (Древнее царство), благодаря возвышению фараонами этой династии культа солнечного бога Ра-Атума, как его дочь, что явилось результатом деятельности жрецов «солнечного бога» религиозного центра Гелиополя, по всей видимости, как следствие их противостояния жрецам религии Осириса. Поэтому сановная знать и элита общества во времена Древнего царства ещё не утратили представлений о значимости для своего потустороннего существования соблюдения нравственных принципов, на страже которых стояла Маат в загробном мире (ещё в контексте проторелигии). Этому существует множество подтверждений в текстах автобиографий из гробниц сановных вельмож эпохи Древнего царства, в которых они перечисляют позитивные стороны своего характера, подкрепляя это примерами добрых дел.

«Независимо от того, насколько эти утверждения соответствовали действительности, нельзя не признать, что они неопровержимо свидетельствуют о существовании в эпоху Древнего царства вполне сложившихся определенных представлений об идеальном нравственном облике сановника». (1)

  Вот эти двойные стандарты (для элиты – религия фараонов, а для простых египтян – проторелигия) существовали, относительно, бесконфликтно в обществе до конца эпохи Древнего царства, по завершению которой дельцы заупокойного бизнеса озадачились внедрением своего заупокойный бизнес в широкие слои населения Египта. В результате, им и пришлось создать с нуля свою концепцию загробного суда, а следствием их природного меркантилизма, в заботах о процветании заупокойного бизнеса уже в условиях «демократизации» заупокойного культа, в ней появилась вторая процедура судопроизводства – произнесение «негативной исповеди», с её аморальной и коррупционной начинкой. Поэтому возникновение концепции загробного суда в религии Древнего Египта и ознаменовало собой начало процесса деградации нравственных устоев общества, а её популяризация во времена Нового царства значительно ускорила этот процесс.

  Как известно, «рыба гниет с головы», вот и деградация нравственных устоев общества происходила в среде адептов элитарной религии дельцов заупокойного бизнеса, которая и потворствовала их аморальному (и преступному) образу жизни, обнадеживая возможностью прикупить перед смертью «Книгу мертвых».

  Реформа Эхнатона сводилась, преимущественно, лишь к отказу от религии Осириса, и запрету аморальной деятельности дельцов заупокойного бизнеса. Реформаторы не создавали какую-то принципиально новую религию, как это пытаются представить единомышленники Н. Ривз и Яна Ассмана из числа «большинства современных египтологов» (Н. Ривз).
  Аменхотеп III подготовил почву и создал условия для реставрации Эхнатоном проторелигии доисторического Египта, поскольку она представляла собой как раз первооснову божественного порядка (Маат) в религиозной жизни населения долины Нила (Египта). И действительно, проторелигия с её высокими этическими стандартами, основанными на идее кармы (Маат, психостасия), даже формально предшествовала появлению религии дельцов заупокойного бизнеса, аморальная суть которой наносила ущерб нравственным основам египетского общества, с чем Аменхотеп III и его сын, Эхнатон, мириться уже не могли.

  Этим и обусловлена декларация Эхнатоном цели проведения религиозной реформы – восстановление Маат (в религиозной сфере жизни египтян), что и подразумевало под собой восстановление первоосновы божественного порядка (Маат) в религиозной жизни египтян – реставрацию проторелигии уже в статусе религии фараонов, начиная с Эхнатона. Вот если бы Эхнатон проводил реформу без декларации восстановления Маат, то это уже имело бы смысл создания и внедрения какой-то новой религии, что и пытаются ему ошибочно (или умышленно!) приписать «большинство современных египтологов», включая Яна Ассмана.

  Предпринятая Эхнатоном реформа религии фараонов сделала незаконной торговля заупокойными текстами «Книги мертвых», что коснулось лишь адептов религии дельцов заупокойного бизнеса, преимущественно, из состоятельных слоев общества, которых она и обнадеживала перспективами райской жизни, невзирая и даже потворствуя(!) их аморальному образу жизни.
  Вполне очевидно, что этот запрет нанес сокрушительный удар по бизнесу касты жрецов заупокойного культа, которая имела своих представителей во всех религиозных центрах и номах, извлекая «барыши» из торговли, фактически, местами в раю царства мертвых своего единого бога Осириса, что и навивает ассоциации с торговлей индульгенциями в Римско-католической церкви XVI века.
  Их бизнес в части торговли заупокойными текстами «Книги мертвых», приносивший им легкие деньги, и оказался под запретом, дабы они не втаптывали «в грязь своего бездуховного меркантилизма» нравственные ценности египетского общества, на страже которых стояли: богиня Маат, Аменхотеп III, Эхнатон и их многочисленные единомышленники как из числа элиты общества, так и из среды жречества. Это пользовалось несомненной поддержкой большинства населения Египта, поскольку это большинство, преимущественно, состоявшее из небогатых слоев общества, и раньше придерживалось нравственных ценностей проторелигии.

  Этот запрет, естественно, коснулся всех номов Египта, поэтому дельцы заупокойного бизнеса и «взвыли», проклиная Эхнатона, подстрекая к этому и других жрецов религии Древнего Египта, пользуясь своим влиятельным положением во всех религиозных центрах Египта.

  Реставрация проторелигии Эхнатоном в статусе религии фараонов и их элиты была востребована в широких слоях общества, поскольку она устраняла в нем диссонанс двойных стандартов религиозного мышления из-за присутствия двух религий: одной для элиты и состоятельных слоев общества – религия дельцов заупокойного бизнеса, другой для большинства населения – проторелигия.
  Вот этот диссонанс и игнорирует Ян Ассман, ограничиваясь формализмом своего подхода к «конфликту» между чем-то «старым» и чем-то «новым»:

«роль Эхнатона заключалась в следующем: еще более радикализировав новое, он довел противоречие между старым и новым до степени непримиримости. …
без напряжения, вызванного когнитивным диссонансом в обществе». (2)

  Эти двойные стандарты в религиозных приоритетах разных слоев общества легли в основу двойных стандартов в разных ветвях власти, порождая коррупцию, которая особенно наглядно уродовала судебную систему, где участь судебной тяжбы между богатым и бедняком часто оказывалась не в пользу последнего.