Реинкарнация и Христианство
              Алекс Кандр

«В чем состоит эта новая благодать Бога и папы, что за деньги безбожнику и врагу Божию они позволяют приобрести душу благочестивую и Богу любезную, однако за страдание такую же благочестивую и любимую душу они не спасают бескорыстно, из милосердия?» М. Лютер

  Представителям рода человеческого испокон времен было психологически трудно принять мысль о столь непродолжительном периоде своей жизни, ограниченном лишь несколькими десятками лет земного бытия. Естественно-природные условия существования первобытных людей предопределили потребность у разных народов в обожествлении сил природной стихии, что позволило прийти к совершенно оправданному этим религиозно-мистическим опытом выводу о бессмертии Богов, олицетворяющих те или иные стихийные силы природы. В свою очередь, такие глобальные в масштабах Земли природные явления, как чередование дня и ночи, смена времен года и ежемесячная трансформация облика Луны, наглядно демонстрировали им цикличный характер жизни даже Богов, умиравших подобно солнцу в лучах заката с последующим возрождением к жизни, знаменующим собой рождение нового дня.
  Разнообразные примеры цикличного характера земного бытия в природе не проходили бесследно для наших далеких предков, осознававших себя её частью и обремененных мыслью о бренности своего земного бытия, что самым естественным образом позволило им осознать возможность аналогичной цикличности и своей собственной жизни. Наблюдения за превращением тел умерших людей в прах, при очевидной констатации факта невозможности воскрешения усопших, наводили на мысль о вечности не тленного тела, а бестелесной субстанции – души, присутствие которой в теле и «вдыхает» в него жизнь.

  Природные явления и формы жизни во всем своём многообразии демонстрировали древним народам примеры вечности своего существования, что и подкрепляло гипотетическую надежду на возможность возрождения человека к жизни после смерти, благодаря вечной душе, которая наделяет новорожденного жизнью, покровительствуя земной жизнедеятельности человека до момента его смерти, когда душа покидает человеческую плоть, обрекая её на тлен.
  Один из аргументов в пользу существования души как нематериальной субстанции, способной существовать вне тела, в культуре мистического восприятия мира древних народов был позаимствован из опыта сновидений, открывавшего возможность любому человеку зримо переноситься во сне в иную «реальность». Употребление в пищу галлюцинаторных растений, первоначально случайное, а впоследствии целенаправленное – служителями культов (шаманами, колдунами и т.п.), лишь способствовало укреплению убежденности древних людей в существовании души, способной выходить за пределы тела.

  Идея же существования души человека в вечности, т.е. за порогом его смерти, находила свое подтверждение также благодаря опыту сновидений – на примерах вполне зримого восприятия во сне образов умерших родственников, символизм появления которых часто был тождественен символизму каких-то грядущих событий. Это не только служило подтверждением существования души человека за пределами его земной бытия, но и позволяло убедиться в возможности оказания помощи своим близким душой умершего родственника.

  Закономерным результатом признания бытия души человека за пределами его земной жизни явилась концепция загробного (потустороннего) мира. Так что концепция бытия души в вечности, присутствующая в религиозно-мистической культуре всех древних народов, явилась естественным результатом вполне адекватного, в плане своей разумности, восприятия мистического опыта существования людей в единстве с природой, стимулируемого обожествлением сил природной стихии.
  Не следует забывать, что наши далекие предки обладали более развитым (сверх) чувственным восприятием окружавшего их мира за счет своей безальтернативной близости к природе, частью которой они и являлись, в отличие от наших современников, за редким исключением. Эти способности выражались в обостренном интуитивном восприятии окружающего мира, включая и более совершенный инстинкт самосохранения, что в своей совокупности позволяло иметь больше шансов на выживание обладателям этих качеств, закрепляя их на генном уровне в популяции первобытных людей. Вот это обостренное чувственное восприятие природы и позволило древним народам независимо друг от друга сформулировать концепцию существования души человека, в частности, сообразно приведенным выше аргументам, не обделяя ею и представителей флоры и фауны.

  Душа человека после его смерти попадает в потусторонний мир нематериального бытия, отождествляемый с загробным миром, что является общим местом в религиозно-мистических традициях древних народов. Последующая же судьба души в различных религиях, имевших изначально сугубо племенные признаки, предопределялась уже субъективным фактором её трактовки служителями культов (шаманами, жрецами, а позднее и теологами различных религий), сообразно свойственному человеческой природе волюнтаризму, который и по сей день остаётся одной из главных причин многообразия религий, религиозных конфессий и сект.

  Парадигма религиозного мышления, основанная на признании реинкарнации, была присуща верованиям племен эпохи неолита, оставаясь и по сей день достоянием, в частности, многих восточных религий, наряду с признанием реинкарнации философами древней Греции: «Душа, попадая то в одно существо, то в другое, движется, таким образом, в круговороте, предписанном необходимостью». Пифагор (570—490 до н. э.)
  В свою очередь, древние греки, по свидетельству Геродота («История», V век до н. э.), позаимствовали идею перевоплощения (переселения) душ у египтян, которым удалось сохранять приверженность к этой парадигме религиозного мышления на протяжении трех тысячелетий, невзирая на попытки жрецов заупокойного культа религии Древнего Египта навязать египтянам веру в вечную загробную жизнь.

  В традициях наиболее древних восточных религий присутствует ритуал придания тела усопшего огню, тем самым подтверждая отсутствие значимости для вечной души усопшего её материальной оболочки, обреченной на тлен. Вполне возможно, что жрецы наиболее древних восточных религий позаимствовали идею сожжения тел умерших из опыта наблюдения своих предков за последствиями степных пожаров, уничтожающих сухую траву, символизирующую собой безжизненный прах увядших растений. Как известно, после таких пожаров растительность «возобновляется к жизни» зрительно более ускоренными темпами. Да и у некоторых племен североамериканских индейцев в доколумбовые времена также существовала традиция сожжения тел умерших родственников, наравне с традицией выжигать сухую траву для улучшения плодородия почвы. (Травяной пожар высвобождает минеральные питательные вещества из сухой травы, делая их доступными для питания растений в краткосрочной перспективе. В долгосрочной перспективе регулярная процедура выжигания сухой травы, как утверждают ученые, приводит к снижению плодородия почвы. Отчасти и поэтому уже в наше время поджег сухой травы грозит его инициаторам уголовным преследованием, что в большей степени связано с побочными негативными последствиями бездумных действий современных поджигателей сухой травы.)

  Существовавшая у других древних народов традиция погребения тел усопших вместе со своим личным имуществом, а порой и с более значительным скарбом, наравне с телами жен, слуг и лошадей, также нам демонстрирует их глубокую веру в существование загробного мира с какими-то своими у разных народов особенностями посмертной судьбы соплеменников, погребенных с такими почестями. Подобная традиция не свидетельствует однозначно в пользу их верований в вечную загробную жизнь, с целью чего якобы вместе с усопшим захоранивались принадлежавшие ему предметы утвари, оружие и пр. Она может иметь объяснение в традиции почтительного отношения ближайшего окружения усопшего к памяти о нем, на личных предметах которого сохранялась его энергетика, поэтому после кончины их владельца эти предметы подлежали захоронению вместе с ним. Да и весьма скромные съестные запасы, нередко обнаруживаемые в погребениях, также не свидетельствуют о вере в вечную загробную жизнь, а скорее всего являются погребением личной кухонной утварью покойного с его любимой снедью – все также в контексте традиции почтительного отношения к памяти усопшего.

  Принципиально новая в истории религиозной жизни человечества парадигма религиозного мышления, основанная на отказе от концепции реинкарнации, впервые возникла в доисторическом Египте во второй половине IV тысячелетия до н. э., дав толчок теологическому творчеству многих поколений жрецов заупокойного культа религии Древнего Египта. Эта национальная особенность религиозно-мистического наследия древнеегипетской цивилизации имеет вполне меркантильную основу своего возникновения, наравне с иными и ни менее важными факторами, повлиявшими на отказ от концепции реинкарнации именно служителей культов нильской долины (далеко не всех). Впоследствии, представления об участи душ египтян в загробном мире во времена Нового царства (1550—1069 гг. до н. э.), как и сама религия Древнего Египта, являли собой результат теологического волюнтаризма жрецов из крупных (и номовых) религиозных центров Древнего Египта, целью которого начиная с Раннего царства стало создание грандиозной по своим масштабам индустрии заупокойного бизнеса.

  Концепция реинкарнации подразумевает под собой наиболее бесхитростную и, что гораздо важнее, – рационалистическую картину загробного мира и участи вечной души в нем, как всего лишь её временного пристанища, при отсутствии какой-либо значимости посмертной участи тела усопшего, обреченного на тлен и вечное забвение в масштабе множества последующих перевоплощений вечной души в материальном мире, что и предопределило традицию придания тела усопшего огню в религиях востока.
  Творческая же «изобретательность» служителей культов у некоторых древних народов, ранее признававших реинкарнацию, в их борьбе за своё материальное благосостояние и высокий социальный статус, как раз и обусловила их последующий отказ от неё, навязывая соплеменникам плоды своего меркантильно-теологического творчества об иной участи вечной души усопшего в загробном мире, что и предопределило впоследствии в различных религиях весьма специфические особенности судеб вечной жизни души/человека в загробном мире.

  Таким образом, вера в существование вечной души была естественным результатом адекватного, в плане своей разумности, мистического восприятия древними народами (эпохи неолита) окружающего их мира во всем его многообразии природных явлений и стихий, обожествление которых неминуемо привело к изначальному возникновению политеистических религий (многобожие, язычество). Разнообразие политеистических религиозных представлений древних народов, общим местом для которых является представление о вечной душе, обуславливается лишь субъективизмом служителей культов, узурпировавших право быть посредниками между богами и своими соплеменниками, естественно, извлекая из этого материальную и социальную выгоду.
  Служители культов, движимые своими меркантильными интересами, манипулировали религиозным сознанием своих соплеменников, конкурируя за власть со светскими её представителями, чья власть держалась, преимущественно, на грубой физической силе принуждения подданных к повиновению, как инструменту устрашения. Служители культов также прививали послушание своей «паствы» посредством её запугивания гневом богов, а в ряде монотеистических религиях – Карами небесными своего «авторитарного» и единственного Бога, наравне с иными не менее «сказочными» по своему мифологическому происхождению персонажами, специально предназначенными для этих целей – дьявол/сатана, бесы и пр. нечисть.

*        *        *        *        *

  В основе межличностных и религиозных конфликтов лежат разногласия точек зрения на те или иные важные для самоутверждения сторон конфликта общечеловеческие или религиозные «истины», основанные, как правило, на субъективизме их восприятия сторонами конфликта, включая и более меркантильные причины. Межрелигиозные разногласия и основанные на них конфликты охватывают значительные массы людей, подверженных влиянию все того же субъективного фактора – волюнтаристического восприятия религиозных истин служителями культов разных религий.
  Попытки реформирования какого-либо ортодоксального вероучения (религии) представляют из себя ничто иное, как внесение реформаторами элементов своего богословского волюнтаризма в толкование, например, Св. Писания исходного вероучения или ортодоксальных традиций Церкви, что в итоге и приводит к возникновению новых конфессий и сект в русле исходной религии.
  В качестве подтверждения приведенных выше умозаключений общего характера о решающим влиянии теологического волюнтаризма служителей культов, навязавших верующим свои представления о судьбах душ в загробном мире, следует привести примеры оного из истории Христианства, с присущими этой религии элементами субъективного произвола (волюнтаризма) в толковании как Св. Писания, так и Божьего Промысла о судьбах вечных душ христиан, что в конечном итоге обоснует и причину отказа от концепции реинкарнации в Христианстве. Этим примерам и будет посещено несколько следующих страниц.