Роль цезарепапизма в конфликте иконоборцев и почитателей икон
Одним из известнейших в истории Христианства инициаторов борьбы с почитанием икон стал византийский император Константин V (718—775), получивший от своих «злобных оппонентов» нелицеприятное прозвище Копроним. Впрочем, этот пример проявление злобы по отношению к «братьям во Христе» является обычным делом для христиан, как выражение взаимной ненависти, возникшей на почве разнотолков в вопросах богословия, что заканчивалось обычно взаимными обвинениями в ереси.
Первое десятилетие правления Константин V не было отмечено признаками личной нетерпимости императора к почитателям икон, и лишь после того, как он сам углубился в изучение Св. Писания и пр. богословских тестов, его восприятие церковной догматики подверглось коренному переосмыслению. В результате чего, свет божий увидел 13 его сочинений с апологетикой иконоборчества, под общим названием «Вопрошания», которые сохранились лишь во фрагментах из других источников.
В конце 753 – начале 754 г умер патриарх Константинопольский, Анастасий, чем и воспользовался Константин V, созвав в 754 году «VII Вселенский Собор», как он его называл, впоследствии ставший именоваться «иконоборческим собором». На соборе присутствовало 338 епископов, представлявших лишь Константинопольский патриархат. В нем не принимали участие ни западные епископы, ни епископы Восточных патриархатов, последние из которых прибывали в те времена под властью мусульман.
Первое заседание иконоборческого собора состоялось 10 февраля 754 г, а сам собор продолжался до конца августа. Патриархом Константинополя был избран епископ Силлейский, Константин, и 27 августа состоялось завершающее заседание, на котором был провозглашен орос этого иконоборческого собора.
Несмотря на то что иконоборцы через несколько десятилетий потерпели поражение, и по этой причине была уничтожена почти вся их документация, текст ороса иконоборческого собора сохранился, дабы быть подверженным остракизму с полемическими комментариями на VII Вселенском Соборе, специально созванном для этого в городе Никее в 787 году.
Из содержания ороса иконоборческого собора следовало, что его участники отвергают писание икон, в частности, и как практику, заимствованную у язычников:
«Как даже осмеливаются посредством низкого еллинского искусства изображать преславную Матерь Божию, в которой вместилась полнота Божества... Как не стыдятся посредством языческого искусства изображать имеющих царствовать со Христом... Недостойно христианам, получившим надежду воскресения, пользоваться обычаями народов, преданных идолослужению... Мы не заимствуем доказательство нашей веры у чуждых».
Утверждалось также, что:
«Нечестивое учреждение лжеименных икон не имеет для себя основания ни в Христовом, ни в апостольском, ни в отеческом предании; нет также и священной молитвы, освящающей их, чтобы сделать их из обыкновенных предметов святыми».
Апологеты иконоборчества утверждались в своей правоте, ссылаясь на Св. Писание, запрещающее творить кумиров: «Не делай себе кумира и никакого изображения … Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой…» (Исход 20:4,5).
Иконоборцы отвергали иконы, утверждая, что истинное почитание Бога уместно лишь в духе и должно быть чуждо любого материализованного посредничества, каковым являются иконы.
Как тому и положено быть, в завершающей части ороса (иконоборческого собора) почитателей икон предали анафеме:
«Если же кто-либо с этого времени дерзнет устроить икону, или поклоняться ей, или поставить ее в церкви, или в собственном доме, или же скрывать ее, такой, если это будет епископ, или пресвитер, или диакон, то да будет низложен, а если монах или мирянин, то да будет предан анафеме».
Опираясь на орос иконоборческого собора, запрещавшего писать иконы и поклоняться им, Константин V развязал кампанию гонений на почитателей икон в своих владениях.
Епископы Константинопольского патриархата не оказали должного сопротивления богословскому волюнтаризму Константина V в его толковании Св. Писания, поскольку, в сущности, именно это и являлось привилегией любого императора, начиная с Константина Великого.
Перипетии в судьбе противостояния иконоборцев и почитателей икон в VIII-IX веках в Византийской империи были весьма драматичными, в частности, отразившись на продолжительности жизни двух императоров-иконоборцев (Льва IV и Феофила), вполне возможно, отравленных собственными женами, императрицами Ириной и Феодорой, каждая из которых впоследствии инициировала восстановление традиции почитания икон.
* * * * *
Небольшой экскурс в историю противостояния иконоборцев и почитателей икон в VIII-IX веках в Византийской империи:
Противниками иконоборчества среди подданных императора Византийской империи, Константина V, стали монахи, принявшее на себя все тяготы гонений, обусловленных его религиозной нетерпимостью, искоренявшего в своих представлениях ересь почитания икон. Непокорных монахов он гневно обзывал «защитниками идолов», и «облеченными во тьму» – «мраконосителями». Преследование монахов имело и вполне прагматичную причину:
«Несколько монастырей в Константинополе были закрыты и стали использоваться под другие нужды. Правитель, который столь неустанно заботился о людских ресурсах для защиты империи, вполне мог быть недоволен тем, что так много мужчин выбирают монашескую жизнь и таким образом избегают военной службы». (1)
Приверженцем иконоборчества Константина V стал и его сын, Лев IV (правил в 775–780 гг.), разделявший взгляды отца, однако силы, которые противостояли иконоборчеству, узаконенному в Византийской империи, были весьма могущественными за её пределами. Да и сторонников иконопочитания сохранилось немало даже в ближайшем окружении Льва IV, что и сыграло свою роковую роль в его судьбе: его жену, императрицу Ирину, уличили в хранении икон, однако она убедила мужа в том, что ей неизвестно, откуда взялись эти иконы. И вскоре Лев IV скоропостижно скончался в возрасте всего лишь 30 лет.
По прошествии нескольких лет после смерти Льва IV, по всей видимости, заручившись поддержкой царедворцев, Ирина, являясь регентом малолетнего наследника престола, Константина VI, стала активным инициатором восстановления иконопочитания, чем она занималась с особым усердием, так или иначе преодолевая сопротивление сторонников иконоборчества, остававшихся верными памяти Константина V и Льва IV. И уже в 787 году все также по её инициативе состоялся II Никейский или VII Вселенский собора, восстановивший почитание икон в Византийской империи.
«Однако это не положило конец спорам. Немедленной резкой ответной реакции со стороны иконоборцев не последовало, но спустя поколение череда поражений, которые византийцы потерпели от болгар во времена императора Льва V (правил в 813–820 гг.), привела к отмене в 815 году постановлений Никейского собора якобы потому, что Бог наказывал византийцев за их идолопоклонство. Непокорных монахов и епископов, не захотевших принять эти изменения, отправили в изгнание.
Затем маятник качнулся в обратную сторону, и история повторилась. Когда в 842 году император Феофил умер, его сыну Михаилу III было всего два года. И снова регентом стала вдова покойного императора, и вновь она оказалась тайной иконопочитательницей. Как и Ирина, императрица Феодора якобы хранила святые образы в своей спальне, а застигнутая придворным шутом за молитвой, избежала разоблачения, убедив его, что она просто играла с куклами. Но в отличие от Ирины Феодора действовала без промедления и уже в 843 году созвала новый собор, вернувшийся к постановлениям 787 года – на этот раз навсегда». (1)
* * * * *
Как Константин Великий совершил насилие над религиозной совестью своих подданных, проявив волюнтаризм в толковании Св. Писания, уподобляя христианские церкви языческим храмам, украсив их статуями Иисуса Христа и его апостолов, что и предопределило традицию почитания икон, так и Константин V совершил аналогичный поступок, лишь попытавшись искоренить эту традицию в пределах Византийской империи. Как в случае теологического волюнтаризма Константина Великого, так и в случае оного Константина V, иерархи Церкви, находившиеся в их подчинении, умудрялись особо не прекословить воле императоров, потворствуя их волюнтаризму в решении вопросов веры. И поскольку волюнтаризм Константина Великого распространялся на все патриархаты, сообразно величию территорий Римской империи при нем, а Константин V своим решением узаконил иконоборчество лишь в одном из них (в Константинопольском), то и его иконоборческая инициатива была обречена на крах усилиями легатов папы и епископами нескольких патриархатов на VII Вселенском соборе.
В конечном итоге, на VII Вселенском соборе победил банальный консерватизм приверженности к почитанию икон большинства его участников, как результат придания волюнтаризму Константина Великого «в деле почитания икон» ореола четырехсотлетней традиции в христианском мире, под лозунгом: «мы приемлем все то, что было выработано церковной традицией прежде». И уже следствием этого собора стало столь же беспощадное гонение против иконоборцев при восстановлении традиции почитания икон в Константинопольском патриархате.
Тем не менее приверженцы иконоборчества, опираясь на аргументацию ороса иконоборческого собора посеяли зерно сомнений в умах части христиан о недопустимости почитания икон, что спустя несколько веков сопутствовало возникновению Протестантизма в нескольких странах центральной и северной Европы. Как известно, протестанты категорически отказались от римско-католической и православной традиции почитания икон, что, вполне очевидно, свидетельствует в пользу убедительности теологической аргументации иконоборческой инициативы Константина V для многих христиан.
Вот к чему привел волюнтаризм Константина Великого в пресечении раннехристианских споров по важнейшим вопросам богословия, что и позволило ему адаптировать религию ранних христиан под языческие традиции граждан Римской империи, превратив христианские церкви в аналоги языческих храмов, вопреки второй заповеди Бога Отца христиан: «Не делай себе кумира и никакого изображения».
Волюнтаризм толкования Св. Писания уже на уровне богословов разных конфессиях был способен подвести теологическую базу как под обоснование почитания икон, что имеет место у католиков и православных, включая и некоторые другие конфессии, так и под диаметрально противоположное – отказ от икон и от их почитания, что характерно для соответствующих конфессий христианства.
И вообще, богословские споры велись не только в раннем христианстве, но и всю его историю, поэтому любому «мало-мальски спорному» высказыванию святых Отцов церкви, почитаемых в одних конфессиях, можно найти диаметрально противоположное по смыслу не менее авторитетное высказывание других Отцов церкви, также почитаемых в иных конфессиях. Их споры устами потомков продолжаются многие века, давая пищу для сомнений новым поколениям христиан, и только вера адептов каждой из конфессий придает незыблемый авторитет исключительно высказываниям своих Отцов церкви. В результате, волюнтаризмом толкования Св. Писания пропитана теология Христианства, о чем и свидетельствует множество христианских конфессии и сект.