З. Фрейд и о. А. Мень о истории зарождения еврейского монотеизма

  Несмотря на то, что в Книге Исход, описывающей мифологию событий исхода евреев из Египте, приводится исчерпывающее обоснование причины принятия евреями религии Моисея (Яхве, Господа), тем не менее ещё существуют и более реалистичные в плане исторической достоверности, по мнению их авторов, попытки обоснования причин возникновения и принятия еврейским народом религии Моисея (ветхозаветного Бога, Господа).
  Зигмунд Фрейд в работе «Моисей и монотеизм» и о. А. Мень в книге «История религии» излагают каждый свое видение исторических событий как предшествовавших, так и сопутствовавших исходу евреев из Египта, обосновывая опять же каждый свои представления о причине возникновения еврейского монотеизма.
  Опираясь на относительно достоверные исторические данные египтологии, в которой, кстати, отсутствуют факты, подтверждающие события ветхозаветного Исхода евреев из Египта, З. Фрейд и А. Мень, как и многие другие знатоки этого вопроса, придерживаются предположения, что реформа религиозных представлений евреев, реализованная Моисеем, так или иначе обусловлена реформой египетской религии при фараоне Аменхотепе IV (1375—1336 гг. до н. э.).

Религиозная реформа фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)

  Аменхотеп IV отказался от политеистической религии своих предков в угоду лишь одному богу Атону, Богу «солнечного диска», силой насаждая Его культ народу Египта.

  Рис. 4 Семья Эхнатона и Бог Атон

  За 17 лет своего правления, а их точная датировка у разных авторов существенно отличается, что не имеет принципиального значения, он осуществил грандиозную по своим масштабам религиозную реформу, включившую в себя и изменение своего собственного имени на Эхнатон – «Угодный Солнцу». Египтяне традиционно обожествляли своих фараонов, поэтому фараону-реформатору было вполне органично представить себя народу Египта в качестве «возлюбленного сына» бога Атона, жреческому служению которому и посвятил свою жизнь Эхнатон как верховный жрец новой для Египта монотеистической религии. По свидетельству египтологов:
  «Бог Атон был объявлен царствующим фараоном. Обозначение солнца с этого момента писали в картушах, как имя фараона. После обозначения солнца добавляли «жив, цел, здоров», как это делалось при упоминании фараона. Летосчисление велось от начала царствования Эхнатона, но после обозначения года сначала назывался Атон, а затем фараон. Таким образом, Эхнатон стирал границу между солнцем и собой».
  «Около 12-го года своего правления нетерпимость Эхнатона к другим богам дошла до крайности. Атон был провозглашен единственным божественным началом, культы всех прочих богов были запрещены, храмы закрыты, а жрецы, возможно, разогнаны. Стремясь пресечь почитание богов, Эхнатон приказал повсеместно уничтожать их имена и в некоторых случаях изображения».

  Следует особо акцентировать внимание на том, что, чисто формально, торжество монотеистической религии бога Атона в Египте при жизни Эхнатона можно представить, как узурпацию богом Атоном, при посредничестве фараона, божественной власти, ранее распределенной между богами традиционной политеистической религии египтян.

  Религиозные традиции весьма консервативны по своей природе, чему способствовал в данном случае не столько религиозный консерватизм простых египтян, сколько консерватизм храмовых жрецов, материальное благополучие и социальные амбиции которых зиждились на культах многочисленных богов политеистической религии Египта. Верховным жрецом культа Атона стал сам фараона, сосредоточив в своих руках всю религиозную власть в Египте, поощряя лишь религиозную деятельность новоявленной касты жрецов Атона, что привело к катастрофическому ухудшению материального и социального положения касты храмовых жрецов традиционных египетских Богов, храмы которых ранее существовали и благоденствовали по всему Египту.
  Религия Эхнатона приобрела черты элитарной религии, что в большей степени касалось новой столицы Египта, Ахетатона, специально построенной Эхнатоном в честь бога Атона. Несмотря на то, что храмы в честь бога Атона воздвигались в городах по всему Египту, судя по конечному результату реформы Эхнатона, а это полный крах культа Атона, можно констатировать существование мощной оппозицию религии Атона со стороны жрецов традиционных Богов Египта, по всей видимости, перешедших на нелегальное положение, тайно удовлетворяя традиционные религиозные потребности египтян, тем самым сохраняя в народе приверженность к религиозной традиции предков.
  Эхнатон и немногочисленные его приемники силой навязывали народу Египта ненавистную большинству египтян веру в Атона, Бога, поправшего религиозную традицию египтян поклоняться своим главным Богам: Ра, Амону, Птаху, Тоту, Осирису и Анубису.

                                                                                Рис. 5 Боги Египта

  Последовавший после смерти Эхнатона период быстрой смены правителей, пытавшихся сохранить его религиозное наследие, завершился сменой династии фараонов в результате прихода к власти военачальника Хоремхеба. Им было приложено много усилий, чтобы уничтожить все следы существования Эхнатона и его реформ, а также любую память о них. Храмы Атона были разрушены, а имя Эхнатона было проклято и изъято из официальных документов. Уничтожая следу реформаторской деятельности Эхнатона, Хоремхеб в полной мере восстановил традиционную политеистическую религию Египта.

*      *      *

  Версии псевдоисторических событий исхода евреев из Египта З. Фрейда и о. А. Меня отличаются весьма существенно, тем не менее они используются ими для обоснования причины возникновения еврейского монотеизма. Если о. А. Мень достаточно бережно следует в своей версии событиям, изложенным в Книге Исход, которые предшествовали исходу евреев из Египта, и лишь затем предлагает читателям свой вариант развития последующих событий, то З. Фрейд изначально отказывается от какого-либо следования событийной канве текста Книги Исход, предлагая читателям свой эксклюзивный взгляд на исторические первопричины возникновения еврейского монотеизма.

     1.    В своем исследовании «Моисей и монотеизм» Зигмунд Фрейд развивает гипотезу о близости Моисея к правящим и жреческим кругам египетского общества во времена правления Эхнатона, в результате чего он стал адептом религии Атона, что впоследствии побудило его проповедовать её среди евреев. К этой гипотезе он подходит чисто с научной точки зрения, демонстративно игнорируя возможность объяснения конкретики событий ветхозаветной версии Исхода:

«… может возникнуть вопрос, чего же мы добьемся, если выведем еврейский монотеизм из египетского? Это просто отодвинет проблему немного назад и не скажет ничего больше о генезисе монотеистической идеи. Ответ состоит в том, что это вопрос не выигрыша, а научного исследования. Возможно, мы сможем что-нибудь узнать, если определим истинный ход событий» (5).

  З. Фрейд о египетском монотеизме и исторических условиях, предшествовавших исходу евреев из Египта:

«Это первый и, вероятно, самый отчетливый случай монотеистической религии в человеческой истории; более глубокое рассмотрение сущности исторических и психологических условий ее возникновения имеет неизмеримое значение. Однако, были предприняты определенные усилия, чтобы до нас дошли очень скудные сведения о религии Атона. Уже при слабых преемника Эхнатона погибло все, что он создал. Месть жречества, которое он подавил, обрушилась на его память; религия Атона была уничтожена, столица фараона, объявленного преступником, была разрушена и разграблена. Приблизительно в 1350 г. до н.э. XVIII Династия пришла в упадок; после периода анархии порядок был восстановлен генералом Хоремхебом, который правил до 1315 г. до н.э. Казалось, что реформа Эхнатона была эпизодом, обреченным на забвение.
Все это – исторически установленные факты; теперь начинается наше гипотетическое продолжение». (5)

  Во главу угла своих рассуждений З. Фрейда поставил личные качества Моисея, жившего во времена Эхнатона, отдавая при этом предпочтение не еврейскому, а египетскому происхождению Моисея:

«В окружении Эхнатона был человек, которого, возможно, звали Тутмес, как и многих других людей в то время – это имя не имело большого значения, за исключением того, что его вторая составная часть была «mose». Он занимал высокое положение и был приверженцем религии Атона, но в противоположность мечтательному царю, был энергичным и вспыльчивым. Для него смерть Эхнатона и аннулирование его религии означали конец всех ожиданий. Он мог остаться в Египте лишь как преступник или ренегат. Возможно, будучи правителем приграничной провинции, он вошел в контакт с племенем семитов, которое переселилось туда несколькими поколениями ранее. Вследствие своего разочарования и одиночества он обратился к этим чужеземцам и попытался найти среди них компенсацию своих потерь. Он выбрал их в качестве своего народа и попытался реализовать среди них свои идеалы. Затем, в сопровождении своих сторонников, он покинул с этими людьми Египет, сделал свой народ святым с помощью знака обрезания, дал ему законы и познакомил с положениями религии Атона, которую египтяне только что отвергли.
В полном противоречии с библейским преданием мы можем, предположить, что этот Исход произошел мирно и без преследования. Авторитет Моисея сделал это возможным, а так как центральное управление в то время отсутствовало, никакого вмешательства со стороны не было.
Согласно этой нашей конструкции, Исход из Египта должен был произойти в период между 1358 и 1350 гг. до н.э. – то есть, после смерти Эхнатона и до восстановления Хоремхебом государственной власти». (5)

  В своих рассуждениях о гипотетических событиях времен Моисея, З. Фрейд делает акцент на беспрепятственном и мирном оставлении Египта еврейским народом во главе с Моисеем, что в корне противоречит событиям исхода евреев из Египта в Книге Исход. В дальнейшем он даже не делает попытки хоть как-то обосновать смысловую подоплеку конкретики ветхозаветного сюжета Исхода, игнорируя её важность.

  Если кратко изложить последующую судьбу Моисея и его миссионерства среди еврейского народа, освобожденного им от рабства, сообразно представлениям З. Фрейда, то можно выделить следующее:

– «евреи были своевольны и непокорны по отношению к своему вождю и законодателю, однажды восстали против него, убили его и отвергли религию Атона, которая была им навязана, точно так же, как раньше ее отвергли египтяне (Эрнест Селлин)»;
– «евреи, которые вернулись из Египта, позднее объединились с близкородственными племенами в районе между Палестиной, Синайским полуостровом и Аравией, и что там, в богатой водой местности под названием Кадес, под влиянием аравийских мадианитян, приняли новую религию, поклонение богу вулканов Яхве (Эдуард Мейер)».
– «Еврейский народ отверг религию Атона, принесенную Моисеем, и обратился к поклонению к другому богу… Все тенденциозные усилия последующих времен не смогли скрыть этого постыдного факта. Но Моисеева религия не исчезла бесследно; некоторая память о ней была жива – возможно, в форме туманного и искаженного предания. И именно это предание о великом прошлом продолжало воздействовать, так сказать подспудно, и постепенно приобретало все большую и большую власть над умами людей, и ему в конце концов удалось сменить бога Яхве на Моисеева бога и заново пробудить к жизни религию Моисея, которая была введена, а затем отвергнута за много веков до этого». (5)

  Если учесть, что религия Моисея, отвергнутая евреями после его убийства ими, изначально была связана с культом Атона, то не совсем понятно, каким образом она трансформировалась после своего воскрешения из забвения, вытеснив религию вполне конкретного бога вулканов Яхве, в образе ветхозаветного Бога, не имеющего ничего общего с богом религии Моисея, Атоном?
  На этот вопрос мы не находим ответа в гипотетических рассуждениях З. Фрейда. Он делает акцент на запоздалом осознание теми, кто возрождал религию Атона Моисея, греховности поступка своих предков при жизни Моисея, восставших против своего египетского благодетеля, который вывел их из Египта и даровал им, кроме бесценного дара Свободы от рабства, религию Атона. Однако получается, что те, чьими усилиями вновь была восстановлена Моисеева религия (Атона), повторно совершили не менее греховный поступок по отношению к Моисею, сфабриковав не соответствующую «действительности З. Фрейда» мистификацию Исхода в Ветхом Завете, отнюдь не мирного, а с точностью до наоборот.
  В результате исследований З. Фрейдом проблемы генезиса идеи еврейского монотеизма из египетского атонизма, он лишь выдвинул свою версию возможного развития псевдоисторических событий весьма витиеватого пути становления еврейской религии единого Бога, Господа, от Моисеевой религии Атона времен Исхода до опять же Моисеевой религии Атона, каким-то загадочным образом трансформировавшейся в религию ветхозаветного Бога, через промежуточное звено религиозных исканий евреев в качестве бога вулканов Яхве. Такой характер развития гипотетических событий больше порождает дополнительных вопросов, чем дает ответ на основной вопрос научных исследований, предпринятых З. Фрейдом.
  Мало того, что гипотеза З. Фрейда о мирном Исходе евреев из Египта противоречит конкретике ветхозаветного повествования об этом, так он оставляет нас ещё и у разбитого корыта, не давая ответа на вопрос: почему авторы книги Исход сформулировали мифологическую историю Исхода именно так, как она представлена в ней, вопреки гипотезе З. Фрейда о мирном исходе евреев из Египта. Дело в том, что конкретика повествования о исходе евреев из Египта, представленная в Книге Исход, дает исчерпывающее объяснение причине принятия еврейским народом религии Господа при посредничестве пророка Моисея, что совершенно не нашло отражения в работе З. Фрейда.

     2.    Свой взгляд на исторические аспекты причины возникновение еврейского монотеизма А. Мень представил в книге «История религии», Том 2.

«ДОМ РАБСТВА. МОИСЕЙ Египет, ок. 1300—1230 гг.
Первой попыткой утвердить его (Единобожие) для целого народа была реформация Эхнатона. Несмотря на то, что она потерпела поражение, учение о Едином Боге не прошло бесследно для египетского религиозного сознания. Те самые жрецы, которые предали «еретика» проклятию, невольно оказались под обаянием «атонизма». Ведь в их собственной духовной традиции уже давно ощущалось тяготение к Единобожию». (Комментарий: крайне предвзятое суждение, поскольку эти жрецы и их потомки ещё многие столетия служили традиционным богам Египта)
«Многие тексты называют Амона творцом всех людей, независимо от языка и цвета кожи, защитником угнетенных, стражем Истины». (6) (К.: ещё более предвзятое суждение, т. к. империя предков Эхнатона процветала в немалой степени за счет рабского труда народов, порабощенных фараонами, что в полной мере относится к еврейскому народу. Поэтому нелепо представлять бога Атона и «его наместника на земле» Эхнатона в роли защитников угнетенных. Тем более, что ветхозаветный Бог весьма благосклонно относился к идее порабощения одних людей другими, не препятствуя этому.)

  Далее А. Мень пересказывает содержание Книги Исход, описывающее условия «рабского» положения Сынов Израиля, жестоко угнетаемых египтянами. Однако он явно не разделяет мнение автора Книги Исход на продолжительность рабства евреев в Египте: «Время же, в которое сыны Израилевы обитали в Египте, было четыреста тридцать лет» (Исход 12:40), предполагая порабощение еврейского народа уже после правления Эхнатона:

«Вскоре после политического упадка, связанного с «еретиком из Ахетатона», начался новый (и последний) военный подъем Египта. Снова войска фараонов двинулись в Палестину. Сети I (ок. 1317— 1301 гг.) стремился восстановить то, что было утрачено и разрушено в период «солнечной реформации». При нем начались усиленные строительные работы. Памятники, храмы, дворцы, крепости спешно реставрировались. Тысячи военнопленных и рабов томились в царских каменоломнях, добывая материал для грандиозных строек. …
Вероятно, в это время возник план привлечения к строительным работам семитических племен Дельты. Пастухов Гесема пригнали на стройки и заставили тесать камни, делать кирпичи и таскать тяжести. Так кончился спокойный период жизни Бене-Исраэля, и сыны его оказались в «Доме рабства»». (6)

  Описывая гипотетические исторические условия, благоприятствовавшими исходу евреев из Египта, А. Мень акцентирует внимание на ослаблении верховной власти фараона, связывая это с его старостью:

«Между тем великий фараон старел. … Но наконец настал день, когда и ему пришлось разделить общую участь людей. В 1234 году, после шестидесяти лет царствования, девяностолетний старик отправился в последний путь к своей вечной обители.
Это не могло не отразиться на положении дел в империи. Уже в последние годы правления Рамсеса ливийские племена, пользуясь слабостью власти, начали вторгаться в Дельту. Теперь же чужеземцы и недовольные повсеместно подняли голову. Волнения, прокатившиеся, вероятно, по всему Нижнему Египту, не могли не затронуть израильских поселенцев и рабочих, отбывавших барщину на строительствах». (6)

  Предыстория появления Моисея в среде еврейского народа представлена следующим образом:

«Близились дни большого весеннего скотоводческого праздника.
Обычно в эти дни происходили столкновения рабочих с египетской администрацией. Рабочие требовали, чтобы их отпустили в родные дома для того, чтобы провести праздник в кругу своих, а египетские чиновники обвиняли их в лени и увеличивали нормы работы. Во время этих праздников были нередки мятежи и потасовки. Поэтому египтяне усиливали надзор за рабочими, пленными и рабами.
Однажды среди израильтян распространился слух о неизвестных агитаторах, которые появлялись то на стройках, то среда поселенцев Гесема, призывая народ покинуть «Дом рабства» и идти в пустыню поклониться Богу Авраама, Богу отцов. Люди эти принадлежали к левитам — израильскому племени, тесно связанному с египтянами; у многих из них были египетские имена. Египетским было и имя их вождя Месу, или Моисея, который и внешне был похож на египтянина.
Так появляется на исторической арене человек, с именем которого будет связано происхождение ветхозаветной религии». (6)

  В части, касающейся происхождения Моисея и его жизни, предшествовавшей Исходу, А. Мень полностью полагается на достоверность изложения этих фактов в Книге Исход (Исход 2:1-22, 3:1-22):

«Несомненно одно: по своему воспитанию Моисей был связан с Египтом. Трудно предположить, чтобы предание измыслило эту деталь. Библия говорит, что, будучи выходцем из египетской среды, будущий вождь Израиля не забыл, однако, своего азиатского происхождения. Когда он увидел, как на стройке египетский надзиратель избивает израильтянина, он в порыве гнева убил мучителя. В результате ему пришлось бежать, и он, перейдя границу (что было не так просто в те времена), скрылся в единственном малодоступном месте — в Синайской пустыне.
Для нас навсегда останется тайной, что пережил египетский беглец среди безмолвия Хоребских гор, но мы знаем, что отныне он становится верным служителем Бога Незримого, Бога — Властителя человеческих судеб. Бога, возложившего загадочную историческую миссию на него, Моисея, и на его народ. Это тот Бог, которому молились люди в незапамятные времена. Веру в Него свято хранили предки Израиля. Он — Бог, открывшийся Аврааму, Бог праотцев. Он пребывает выше бытия и жизни. Он — Сущий, имя Его Ягве». (6)

  Если первоначально о. А. Мень расточает комплементы Эхнатону, попытавшемуся утвердить Единобожие в Египте, и его богу Атону, то уже описывая события, происходившие с Моисеем «среди безмолвия Хоребских гор», он критикует предположение о заимствование Моисеем «идеи Единого Бога от тайных последователей Эхнатона», опираясь в своих рассуждениях на текст Книги Исход:

«Существует предположение, что Моисей заимствовал идею Единого Бога от тайных последователей Эхнатона, которые могли сохраниться до его времени. Но эта гипотеза, в сущности, ни на чем не основана. В религии Моисея слишком ясно выражена связь с верой еврейских праотцев, и, кроме того, мы не находим в ней никаких следов солнцепоклонства. Буря, тучи, пламя и дым — вот постоянные символы ветхозаветных Богоявлений. Образ Солнца в них никогда не участвует. Оно не включено ни в один из поэтических эпитетов Ягве во всей Библии».
«Библия рассказывает, что Моисей однажды забрел далеко в горы и оказался в каком-то древнем святилище. Там из недр терновника, охваченного невиданным неопаляющим огнем, он услышал голос Божий, призывавший его на служение. Смущенный и испуганный, он пытался уклониться, но голос властно требовал, чтобы он шел как вестник Неба к своему угнетенному народу и избавил его от рабства. Он должен привести евреев сюда, к святой горе, и Ягве даст им во владение страну, текущую молоком и медом».
«Сейчас трудно сказать, какие внешние факты кроются за этим рассказом. Что представляло собой «святое место», куда пришел Моисей? Было ли оно связано с древним культом Синая? Не являлся ли шейх Иофор жрецом одного из таких святилищ, где соблюдался древний семитический культ единобожия? Чем был горящий куст («неопалимая купина») предания: только лишь символом? Или он как-то связывался с местным культом? Или это было видение Моисея? На любой из этих вопросов можно с равным правом ответить и положительно, и отрицательно, так как они относятся к неразрешимым историческим загадкам.
Как бы то ни было, но Моисей вернулся с Синая в таком же состоянии, в каком был Магомет, покинув пещеру горы Гиры. Он осознал себя пророком Божиим и был готов начать то дело, которое Ягве возложил на него». (6)

  Уже предлагая свою версию гипотетического исхода евреев из Египта, о. А. Мень, ранее с большим почтением относившийся к достоверности событий, описанных в Книге Исход (за небольшими исключениями), полностью игнорирует своим вниманием описание чудес Господа, явленных Им с целью: освободить Свой народ от рабства, при посредничестве Моисея, а это десять казней египетских.

«Около 1230 года, в третье лето царствования Мернептаха, Моисей появился среди израильских рабов. Он заговорил о «Боге евреев», о Том, Кому поклонялись Авраам и их предки, когда были свободны, о том, что Бог обещал освободить их из «Дома рабства» и привести в землю, где некогда обитали их отцы. Он призывал народ покинуть Египет и отправиться в пустыню «на три дня пути», чтобы там совершить великое жертвоприношение Ягве, Богу Израиля.
Так началась тяжелая борьба Моисея с косностью, тупостью, малодушием, борьба за народ, за веру, за призвание народное. С первых же шагов он был встречен недоверчиво и даже враждебно. Волнения, вызванные его проповедями, заставили египтян усилить надзор и прибавить работ. Те, кто под влиянием речей левитов шли к надзирателям и требовали, чтобы их отпустили на праздник в пустыню, получали неизменный ответ: «Праздны вы, праздны, поэтому и говорите: пойдем принесем жертву Ягве. Итак, идите и работайте» (Исход 5:17). Таким образом, мечты об освобождении приводили к еще большему закабалению и новым тяготам».
«Смерть Рамсеса Великого вызвала волнение в Сирии. В самой Дельте продолжались смуты и брожение. Орды ливийцев наводнили ее западную часть. Они шли с женами, детьми, упорные, настойчивые, толкаемые голодом, они грабили и бесчинствовали. Одновременно с ними приходят в движение «народы моря» — воинственные племена европейского берега Средиземноморья. Сардинцы, критяне, филистимляне появляются в Сирии, их полчища, многочисленные и безжалостные, как саранча, в короткий срок сводят к нулю все завоевания Рамсеса и Сети. На границе Египта неспокойно, в метрополию несутся отчаянные письма от вассалов, гонцы следуют за гонцами, гарнизоны приводятся в боевую готовность. Империя фараонов вступила в полосу кризиса».
«Но вот сама судьба пришла на помощь Израилю. В стране вспыхнула эпидемия, которая окончательно расстроила порядок и послужила поводом к анархии. Рабочие на строительствах отказались подчиниться начальникам. …
В ночь большого скотоводческого праздника, когда пастухи по древнему обычаю приносили в жертву непорочного агнца, Моисей дал сигнал к исходу. … Моисей не повел их прямо на восток потому, что там, на «филистимской дороге», располагалась цепь египетских фортификаций. Во время своих странствий он хорошо изучил район и, проходя через пустынные местности, умело избегал пограничных постов. Наконец беглецы раскинули лагерь в виду крепости Этама. Дальше путь был закрыт. Единственным спасением было быстро сняться с места и углубиться в пустыню к берегам Тростникового моря. Бегство продолжалось всю ночь».
«Между тем Мернептах, рассеяв ливийцев, быстрым маршем двигал свои войска на восток, чтобы обрушить карающую руку на мятежную Сирию. Когда он прибыл в Рамсес, он узнал, что Израиль и другие еврейские племена скрылись на востоке, вероятно для того, чтобы примкнуть к восставшим соплеменникам. Не теряя ни дня, Мернептах погнал колесницы к берегам Тростникового моря. О местоположении Израиля ему, очевидно, донесли из Этама. Теперь «пустыня заперла» евреев. С одной стороны были непроходимые камышовые топи, а с другой — надвигались колесницы фараона.
Хотя израильтяне и были кое-как вооружены, но появившиеся на горизонте кони египтян вызвали среди них настоящую панику. Что могли сделать толпы пеших рабов против дисциплинированной, испытанной в боях конницы фараона?
Раздались крики ужаса... «Разве мало было гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыню?» — бросали беглецы упреки Моисею. Но вождь верил в то, что Небо спасет его народ даже и в этот отчаянный момент. «Не бойтесь, увидите спасение Ягве», — воскликнул он и, немедля более ни минуты, повел израильтян через топи...» (6)

  С целью придания большей исторической достоверности событиям исхода евреев из Египта, о. А. Мень игнорирует и ещё одно чудо Господа, «11-ю казнь египетскую» - утопление фараона и его народа (войска) в морской пучине (Исход 14:6–31), выдвигая свою версию, не столь трагичную – всего лишь неудачи фараона и его войска во время их погони за беглыми рабами, связывая неудачу фараона со счастливым для беглецов сочетанием определенных погодных условий, позволивших им избежать дальнейшего преследования:

«Когда египетские колесницы, вздымая тучи песка, подкатили к берегу Тростникового моря, была ночь. Однако в темноте они заметили последние отряды Израиля, прикрывавшие бегство через камыши. Все это время дул сильный восточный ветер, и он обнажил проходы среди стен тростника. Это неожиданное обстоятельство помогло израильтянам выбраться из западни...
Невзирая на то, что над топями собрались тучи и надвигался настоящий ураган, египтяне продолжали погоню. Возможно, они и успели настичь часть беглецов, но с каждым шагом им было все труднее и труднее пробираться в сгустившемся мраке. Тяжелые колесницы застревали в вязком иле, гроза бушевала, ветер переменился и теперь гнал волны на преследователей. Только теперь поняли египтяне, какая опасность им угрожает, и поспешно повернули обратно. Но вода настигла их.
Израильтяне, которые тем временем уже стояли на сухой возвышенности, наблюдали за отчаянными попытками всадников выбраться и не верили своим глазам...
Так или примерно так происходило это событие, сыгравшее столь большую роль в истории ветхозаветной религии. Многие его подробности навсегда останутся загадкой».
«Как бы то ни было, произошло нечто такое, чего не ждали ни евреи, ни египтяне. Всего час назад израильтяне были на волосок от гибели. Преследователи беспощадно расправились бы с ними; но вот теперь Ягве спас свой народ и остановил грозного врага. Это было несомненное чудо, хотя внешне действовали обычные стихийные силы. В том, что помощь воды и тьмы, бури и грома явилась столь своевременно, израильтяне почувствовали охраняющую руку Провидения. Никакое событие не производило на них столь сильного впечатления. Пройдут века, но как живые будут представать перед ними подробности исхода и чудесная переправа через море. Здесь родилась вера Израиля, вера в Моисея, в его миссию и в то, что открывшийся ему Бог есть воистину Бог Авраама, «Бог отцов»».
«Итак, Израиль благополучно скрылся в пустыне, между ним и преследователями легла непроходимая преграда, а уцелевшие египетские колесницы повернули от берега.
Мернептах был уверен, что Израиль обречен на неминуемую гибель среди безводных пространств. Кампания в Палестине прошла для фараона необыкновенно удачно. Он разбил хеттов, опустошил ханаанские города и селения, толпы рабов и военнопленных снова были приведены из мятежных городов побережья — Аскалона и Гезера. В Галилее был предан огню и мечу ряд крепостей. Сирия снова лежала у ног фараона. Египет ликовал». (6)

  Не совсем понятно, что помешало фараону Мернептаху на следующий же день, после неудачной ночной погони за беглыми рабами, отправить на разведку вслед за ними небольшой вооруженный отряд? Что было бы куда более реалистичней, чем объяснение о. А. Меня причины пассивности фараона после случайной неудачи. Да и вообще, зачем фараону потребовалось на ночь глядя пускаться в погоню? Эта спешка явно ничем не оправдана, если реалистично оценивать такое развитие событий. Остается лишь выставить фараона в глупом свете, что, по свей видимости, также являло собой одно из чудес Господа уже по версии о. А. Меня.
  В оригинальной версии Исхода, Бог Евреев ожесточал сердце фараона, а в версии о. А. Меня, Ягве, по всей видимости, умилостивил сердце фараона, сделав фараона равнодушным, в результате чего фараон и отказался от дальнейшего преследования беглых рабов. И тот, и другой сменили гнев на милость!?!
  Остается лишь удивляться, почему такой относительно мирный сценарий Исхода евреев из Египта «не снизошёл» на авторов Книги Исход три тысячи лет назад?

*      *      *

  Как можно было убедиться, о. А. Мень весьма избирательно подходит к оценке достоверности событий, описанных в Книге Исход, а З. Фрейд их полностью игнорирует, однако они оба полностью игнорируют оценку моральной стороны чудес Господа, а это десять казней египетских, не упоминая о них вообще, на что нельзя не обратить внимания.
  Можно согласиться с аргументами о. А. Меня, что предположение о заимствование Моисеем идеи атонизма у последователей Эхнатона малоубедительно. Это предположение несостоятельно ещё и потому, что было бы странным ожидать от Моисея, еврейского происхождения, использования поверженного египетского бога Атона (Бога солнечного диска) в качестве прообраза (идеи единобожия) ветхозаветного Бога, тем более что иудейский Бог Моисея приобрел не в пример Атону более высокий божественный статус. Если бог Атон, олицетворявший Собой «солнечный диск», отождествлялся Эхнатоном с создателем и властелином земного мира, то иудейский Бог Ветхого Завета был представлен Моисеем более могущественным, поскольку Он сотворил не только землю и людей, но и два небесных светила и звезды, из которых лишь Солнце олицетворяло Бога Атона.

  Следует акцентировать внимание на том, что Моисей лишил своего иудейского Бога какой-либо Его персонификации с природными явлениями, придав Его образу абстрактный характер Высшей божественной Силы, выведя представление о нем за пределы сотворенного Им мира.

  Если бы Моисей был действительно автором Книги Исход как свидетель и очевидец описанных событий Исхода, то в этом случае конкретное имя фараона, фигурирующего в Книге Исход, было бы сохранено в ней как исторический факт; чего не произошло. То есть те, кто занимался мифотворчеством, воссоздавая события Исхода, явно не были в курсе реальных исторических событий Исхода евреев из Египта. Однако из этого не следует делать вывод о том, что авторы Книги Исход последующих веков произвольно воссоздали такой ход развития событий Исхода евреев из Египта, не обременив его конкретной смысловой нагрузкой, обосновывающей причины принятия их народом монотеистической религии иудейского Бога.

  Отсутствие каких-либо достоверных данных о времени жизни Моисея не исключает возможности его рождения как раньше, так и позже реформ Эхнатона, поэтому в любом случае он и другие авторы Пятикнижия последующих веков могли руководствоваться в своей реформе религии евреев какими-то иными соображениями, отдавая предпочтение религии единого Бога, олицетворением которого была вся вселенная, что архи важно для нас, в её восприятии современниками Моисея.
  Следовательно, Моисей и другие авторы Пятикнижия могли руководствоваться явно какими-то иными мотивами в своих представлениях о иудейском Боге, несвязанными с культом Атона, благополучно процветавшем лишь при Эхнатоне и его немногочисленных приемниках. Тем не менее, потерпевшая фиаско попытка Эхнатона внедрить своим волюнтаристским решением культ единого Бога в Египте является первой документально подтвержденной попыткой реформы религии, связанной с переходом от политеизма к монотеизму.

*      *      *

  Само по себе преувеличение роли пророка Моисея в реформе религии еврейского народа имеет существенный недостаток, который проигнорировали З. Фрейд и о. А. Мень. Дело в том, что это иррациональное возвеличивание личности пророка Моисея в революционной реформе религии еврейского народа сводит роль еврейского народа к простому статисту, который почему-то (?) с легкостью променял свою традиционную политеистическую религию на монотеизм религии иудейского Бога Моисея.
  Пример краха аналогичной реформы Эхнатона в Египте весьма убедительно свидетельствует о возможной обреченности на крах и религии Моисея, если только не найти реальную причину, объясняющую долговременный положительный результат реформы религии еврейского народа, который почему-то отказался навсегда от своей традиционной политеистической религии, в отличие от египетского народа.
  Эти соображения обесценивают значимость гипотез возникновения еврейского монотеизма З. Фрейда и о. А. Меня, рассмотренные нами выше, что позволяет более детально исследовать текст Книги Исход в той его части, которую они, по всей видимости, преднамеренно проигнорировали.

  Можно, конечно, искать самые разнообразные псевдоисторические причины религиозной реформы еврейского народа, однако следует помнить о том, что основой религии Моисея и ветхозаветного Бога, Господа (Яхве), является Ветхий Завет (Тора), буквализм содержания которого служил и служит мистической аргументацией для многих поколений набожных евреев в пользу единобожия, в Его интерпретации авторами Ветхого Завета, в чем, собственно, и заключалась их миссия. Поэтому правильнее искать истоки религии Моисея, как главного действующего Лица Ветхого Завета (Тора), в буквализме мифотворчества его авторов, одной из главных задач которых было: внушение многим поколениям евреев мысли об их избранности, играя на струнах религиозного тщеславия, что стало наивернейшим стимулом для успешного укоренения среди еврейского народа веры в своего единого иудейского Бога (Яхве, Господа), избравшего их Своим народом. Это было более чем актуально, учитывая предысторию нескольких столетий рабства еврейского народа в Египте, на что авторы Ветхого Завета особо акцентируют внимание, вопреки предположениям о. А. Меня о непродолжительности рабства евреев в Египте.

  Притязания иудейского Бога на роль единственного творца библейского мира, при посредничестве авторов Пятикнижия, служит лишь очередным примером узурпации всей полноты божественной власти Богом Яхве (Господом) в Его борьбе с другими языческими Богами, к числу которых и Он ранее принадлежал, согласно истории религии «древних израильтян и иудеев» (4).
  Да и в мифологиях других народов, включая богов израильского пантеона, верховным или иным Богам априори приписывалось создание небесного и земного мира, включая людей, на то они и Боги, поэтому притязания ветхозаветного Бога, Господа, на роль творца библейского мира, при посредничестве авторов Ветхого Завета, выглядит как нечто само собой разумеющееся в этом мифологическом придании о Нем, кардинально не выходя за рамки аналогичного мифотворчества других народов о своих Богах. Именно по этой причине авторы Ветхого Завета вполне адекватно для своего времени представляют своего иудейского Бога, Господа, избравшего евреев Своим народом, наравне с богами других народов:

«Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хомас, бог твой? И мы владеем всем тем, что дал нам в наследие Господь, Бог наш». (Кн. Судей 11:24)

  Это ещё один из аргументов в пользу того, чтобы воспринимать ветхозаветного Бога, Господа, наравне с верховными Богами так называемых язычников.

  Единственно, что роднит два варианта единобожия, а это в нашем случае: египетское и еврейское, так это стремление богов Атона и Яхве (Господа) узурпировать всю полноту божественной власти, прежде распределенной между многими Богами политеистических религий египтян и древних евреев.

  Как известно, главам государств во все века также было не чуждо узурпировать всю полноту власти, подминая под себя ранее самостоятельные ветви государственной власти, превращая их в своих марионеток, поэтому-то и справедлив постулат Астрологии, гласящий: «То, что есть наверху (на Небе) подобно тому, что есть внизу (на Земле)», что мы и наблюдаем на примерах узурпации божественной власти:
    – богом Атоном при посредничестве Эхнатона в Египте;
    – богом Яхве (Господом) при посредничестве Моисея и других авторов Ветхого Завета (Тора).
  Ничто человеческое Богам не чуждо, поэтому и те и другие предпринимали попытки узурпации власти, чему мы и являемся свидетелями в исторической ретроспективе, «созерцая» борьбу богов Атона и Яхве за абсолютную божественную власть, наряду с аналогичными поползновениями со стороны уже авторитарных правителей.

  Истоки религиозных предпочтений древних народов имеют более глубокие корни, чем эта мышиная возня узурпаторов небесной и земной власти перед Лицом реального Бога-Творца мироздания.