Роль Аменхотепа III в подготовке религиозной реформы Эхнатона
Сказка о Са-Осирисе позволяет нам убедится в весьма скептическом отношении представителей высшего общества к «нравственным» ценностям религии Осириса, чему мы находим подтверждение в лице главного героя сказки и отца Са-Осириса, Сатни-Хемуаса, который представлен в сказке не только верховном жрецом бога Пта в Мемфисе, но и старшим сыном фараона Рамсеса II (XIX династия).
Смысл сказки состоит в том, что Са-Осирис развенчивает иллюзии Сатни-Хемуаса, которые он питал, глядя на пышные похороны богача, в какой-то мере завидуя ему и желая после своей смерти разделить его участь в Аменти, царстве мертвых Осириса. Эти иллюзии покоились на доверии к пропаганде жрецов заупокойного культа о Всесилие заупокойной магии «Книги мертвых».
Вполне естественно, что крушение этих иллюзий сопровождалось серьезным скепсисом по отношению к деятельности жречества заупокойного культа, в чем и состояла мораль сказки. Поэтому элитарная во времена Древнего царства религия Осириса уже во времена Нового царства подверглась скептическому отношению к себе даже среди представителей знати, чем она была обязана меркантилизму и аморальности идеологов её концепции загробного суда.
Этот скептицизм среди советников и близкого окружения ещё отца Эхнатона, Аменхотепа III, оказал на царя должное влияние, в результате чего он осознал всю серьезность ситуации с тлетворным влиянием религии дельцов заупокойного бизнеса (религии Осириса) на нравственные устои общества. Тлетворность этого влияния, в частности, выражалась в следующем:
Торговля свитками папируса «Книги мертвых», фактически, покровительствовала аморальному (а часто и преступному) образу жизни египтян из состоятельных слоев общества, поскольку каждому её потенциальному обладателю был гарантирован оправдательный вердикт загробного суда, «открывавший ему врата рая» в царстве мертвых Осириса. Это влекло за собой полное пренебрежение этическими нормами общественной жизни среди адептов религии Осириса, уповавших на возможность прикупить перед смертью «Книгу мертвых».
Эта ситуация, и без того крайне удручающая, в её восприятии египтянами, чтящими значимость моральных принципов Маат для нравственного здоровья общества, усугублялась ещё и дискредитацией главных богов политеистической религии Древнего Египта все теми же дельцами заупокойного бизнеса, чему также способствовало распространение учения о загробном суде во времена Нового царства. Именно, в контексте учения о загробном суде, некогда достойные поклонения боги политеистической религии Древнего Египта были превращены в безвольные марионетки под воздействием на них якобы Всесильной магии «Книги мертвых», что и содействовало вынесению ими оправдательного вердикта загробного суда даже для самых отъявленных грешников, чьи «злые дела многократно превышали числом их добрые дела».
Детище жрецов заупокойного культа – вторая и третья процедуры судопроизводства в их концепции загробного суда – произнесение «негативной исповеди» подсудимым (усопшим) перед двумя составами судей загробного судилища, как раз и обеспечивала извлечение прибыли из торговли «Книгами мертвых», с одной стороны, поощряя аморальный образ жизни адептов религии Осириса, а с другой стороны, – походя дискредитируя главных богов номовых и столичных религиозных центров, принимавших участие в этой процедуре загробного судопроизводства.
Следовательно, во времена Нового царства, с распространением учения о загробном суде с его аморальной начинкой, египетское общество столкнулось с серьезной проблемой – утратой нравственных ориентиров у адептов религии Осириса, презиравших богиню Маат, что негативно отражалось в целом на морально-нравственном климате египетского общества, а восстановление Маат всецело было прерогативой фараонов:
«Фараон, как сын бога и представитель богов на земле, должен был охранять Маат – «правопорядок», «этические нормы» и «нравственные устои общества». (3)
Рис 6. Маат
К сожалению, далеко не все цари Египта стояли на страже нравственных принципов Маат, как показывает история реванша жречества Осириса после смерти Эхнатона, которое восстановило свое влияние на XVIII-ю и последующие династии фараонов. Однако во времена правления Аменхотепа III какая-то часть элиты и жречества из его ближайшего окружения, оказали должное влияние на фараона, склонив его к борьбе с нараставшей угрозой для нравственно здоровой общества, исходившее от жречества Осириса, которое имело своих представителей во всех номах Египта, и чьим единым богом был владыка царства мертвых, Осирис. Именно, под его мифологическим покровительством и процветал заупокойный бизнес, дискредитируя главных богов номовых и столичных религиозных центров, и потворствуя аморальному образу жизни адептов религии Осириса.
Следует напомнить, что политеистическая религия Древнего Египта представляла из себя совокупность разнообразных номовых и «столичных» (Гелиополь, Мемфис, Фивы и пр.) религий, как результат отстаивания приоритетов значимости культов местных богов в каждом из номов, что и составляло основу религиозного сепаратизма номов. Единственно, что позволяет объединить этот конгломерат местных религий в единое целое под названием «политеистическая религия Древнего Египта» – это присутствие в каждом из номов представителей жречества заупокойного культа, единым богом которого был Осирис.
Местные боги номов «покровительствовали» многообразным мирским делам и заботам египтян, а вот единый бог жрецов заупокойного культа, Осирис, «покровительствовал» вечной загробной жизни состоятельных адептов этой религии, дискредитируя в их религиозном сознании этические устои общества и значимость богини Маат.
Принимая во внимание всю сложность ситуации, Аменхотеп III как мудрый и прагматичный правитель, о чем свидетельствуют результаты его правления, не имел возможности «сиюминутно» решить эту проблему: попросту лишив религию Осириса статуса религии фараонов, без должной предварительной подготовки. Что подразумевало под собой необходимость заблаговременного создания новой (?) религии фараонов с культом верховного бога, не запятнавшего себя причастностью к богам из мифологии Осириса, что касалось, в частности, богов Ра и Амон-Ра.
Для этого необходимо было предварительно разработать теологию нового верховного бога-демиурга, который должен был стать понятным и близким для египтян, став наследником древнейших традиций почитания ими «солнечного бога». Кстати, таковыми были некоторые верховные боги-демиурги, известные египтянам под разными именами:
а) Солнечный бог Ра Гелиополя называет множество своих имен: «Ра называет множество (своих) имен и между прочим говорит: "Я – Хепри утром, Ра в полдень и Атум вечером"». (3) В свою очередь, Ра стал правопреемником более древнего солнечного бога Гелиополя, Атума.
б) Даже верховный бог-демиург Мемфиса, Пта, «в русле синкретизма отождествлялся с многими богами», включая Атума и Ра. (3)
в) Да и бог-демиург Фив, Амон, не избежал слияния с солнечным богом Гелиополя, Ра: «культ Амона-Ра Фиванского уже существовал в конце эпохи Древнего царства» (3).
И это несмотря на то, что «у фиванского Амона была своя эннеада (девятка главных богов), как и у гелиопольского Ра». (3)
Тем не менее «фараоны, начиная с XVIII династии, вполне сознательно объявляли Амона-Ра богом-покровителем, защитником фараона и его войск, защитником страны, при этом милости Амона-Ра распространялись не только на самого фараона, но и на его окружение – на господствующий класс, на войско». (3)
г) Ко временам V династии (Древнее царство) относится появление солнечного божества в виде Крылатого Диска (солнца) «– это и божество солнца, Хор Бехдетский, и обобщенный прообраз фараона»:
«Хор Бехдетский – солнечное божество – Крылатый Диск (солнца).
Рис 7. Солнечное божество – Крылатый Диск (солнца).
В поздние времена его изображение стало всеобщей эмблемой божественности и высшей святости, оно имеется при входе во все египетские храмы. Однако Крылатый Диск – это не позднее изобретение египетской мифологии и искусства, оно встречается уже во времена V династии со следующими сопроводительными словами: «Благой бог, владыка Обеих Земель». Как известно, это обычный эпитет всякого фараона. Таким образом, Крылатый Диск – это и божество солнца, Хор Бехдетский, и обобщенный прообраз фараона». (3)
Как свидетельствуют приведенные выше примеры, в политеистической религии Древнего Египта было сделано многое для того, чтобы в религиозном сознании египтян возвысить значимость солнечного бога (солнца) в разных его ипостасях и под разными именами. Да и пример преобразования исконного солнечного бога Гелиополя, Атума, изображавшегося в антропоморфном облике старика с бородкой, в нового солнечного бога Ра, иконография которого была уже иной, свидетельствует о том, что подобные трансформации представлений египтян о солнечном боге-демиурге (солнце) имели место задолго до возникновения культа солнечного бога Атона.
Следовательно, не было ничего экстраординарного для религиозного сознания египтян времен Нового царства в появлении нового солнечного бога Атона в образе «Солнечного Диска», ставшего верховным богом религии Эхнатона. А возникновение (?) и возвышение культа Атона относится как раз ко временам правления его отца, что и подтверждает причастность Аменхотепа III к подготовительной работе над реформой религии фараонов, реализованной его сыном и единомышленником, Эхнатоном:
«Уже в некоторых текстах времен Аменхотепа III, отца Эхнатона, встречается слово «Атон», обозначающее «Солнечный Диск». Трудно сказать, чем объясняется участившееся употребление этого слова, но, вероятно, еще при Аменхотепе III в Фивах появился культ Атона как солнечного божества.
В пользу такого предположения говорят два обстоятельства:
во-первых, прогулочное судно царицы Тии, жены Аменхотепа III и матери Аменхотепа IV, Эхнатона, в котором она плавала в специально выкопанном для нее пруду, называлось «Сияние Атона»;
во-вторых, в неизданных текстах гробницы № 46 в Фивах времен Аменхотепа III упоминается титул того, кто в ней погребен, – «управляющий дворцом Атона». Имеются и другие указания на появление в Фивах культа нового солнечного божества Атона.
Иначе говоря, культ Атона в Фивах возник уже при Аменхотепе III, если не раньше. По-видимому, Атон был одной из ипостасей солнечного бога Гелиополя Ра-Харахти или как-то тесно с ним связан». (3)
Одновременно с возвышением культа Атона в образе «Солнечного Диска», Аменхотеп III декларировал своё желание восстановить Маат, т. е. присутствуют две взаимообусловленные друг другом инициативы Аменхотепа III:
1. Создание теологии и иконографии нового солнечного бога Атона, с последующим возвышением его культа до уровня верховного бога религии фараонов, с целью чего и подразумевалось проведение религиозной реформы в недалеком будущем.
2. Декларация главной цели как создания культа Атона, так и последующей религиозной реформы – восстановление Маат.
Эти обе инициативы Аменхотепа III нашли свое отражение, слившись воедино в совершенно новой стилистике изображения солнечного бога (в образе «Солнечного Диска»), плывущего в магической ладье по небу, где сам фараон изображен внутри «Солнечного Диска (круг на плоскости)» с пером Маат в руках:
Рис 8. Ребус тронного имени Аменхотепа III, по версии Н. Ривз.
По версии Н. Ривз: «Новое написание тронного имени Аменхотепа III — «Небмаатра» — в виде ребуса с глиняной печати от сосуда, найденной во дворце Малькатта. Имя царя занимает место солнца на магической ладье, ежедневно проплывающей по небу». (4)
Вполне возможно, что Николас Ривз ошибается, трактуя изображение царя в двойном круге с единым центром как якобы его имя. Скорее всего, это схематичное изображение в виде «ребуса» отождествляло собой декларацию намерений Аменхотепа III, изображенного с пером Маат в руке внутри «Солнечного Диска», как фараона, намеренного восстановить Маат от имени солнечного бога Ра в его новой ипостаси со стилистикой изображения в виде «Солнечного Диска (круга)» – бога Атона.
Рис 9. Бог Ра в магической ладье.
Эта якобы новая стилистика изображения бога Атона в виде «Солнечного Диска» – лишь условно новая, поскольку она отражала собой сущность солнечного бога Ра даже в традиционной его иконографии в виде красного круга (в обрамлении священной змеи) над головой сокола (Хора).
Этот красный круг над головой сокола (Хора) как раз и символизировал собой саму сущность солнечного бога Ра, поскольку изображение сокола без него над головой отождествлялось лишь с богом Хором.
Вполне возможно, что «Небмаатра» интерпретировалось как «фараон (Неб), восстанавливающий Маат от имени бога Ра (Атона)», именно по этой причине царь и изображен с пером Маат внутри «Солнечного Диска», бога Атона.
Рис 10. Изображение Ра и Атона, плывущих в магической ладье по небу.
Таким образом, традиционное для политеистической религии Древнего Египта изображение бога Ра (солнца), ежедневно проплывающего в магической ладье по небу, во времена правления Аменхотепа III претерпело существенное изменение в изображении солнечного бога, который был представлен в своем натуральном образе «Солнечного Диска» (круг на плоскости).
Чтобы прояснить те новшества в теологии и иконографии бога Атона, которые привнесли теологи Аменхотепа III, следует задаться вопросом об истинной цели религиозной реформы Эхнатона и его отца, с конкретизацией тех сил божественного порядка, которым они противопоставляли своего Атона как полноправного наследника теологии ещё гелиопольского бога Атума.