Роль Аменхотепа III в подготовке религиозной реформы Эхнатона
Сказка о Са-Осирисе позволяет нам убедится в весьма скептическом отношении к «нравственным» ценностям религии Древнего Египта представителей высшего общества, чему мы находим подтверждение в лице главного героя сказки и отца Са-Осириса, Сатни-Хемуаса, который представлен в сказке не только верховном жрецом бога Пта в Мемфисе, но и старшим сыном фараона Рамсеса II (XIX династия).
Смысл сказки состоит в том, что Са-Осирис развенчивает иллюзии Сатни-Хемуаса, которые он питал, глядя на пышные похороны богача, в какой-то мере завидуя ему и желая после своей смерти разделить его участь в Аменти, царстве мертвых Осириса. Эти иллюзии покоились на доверии к пропаганде дельцов заупокойного бизнеса о Всесилие заупокойной магии «Книги мертвых».
Вполне естественно, что крушение этих иллюзий сопровождалось серьезным скепсисом по отношению к деятельности дельцов заупокойного бизнеса, в чем и состояла мораль сказки. Поэтому элитарная во времена Древнего царства религия дельцов заупокойного бизнеса уже во времена Нового царства подверглась скептическому отношению к себе даже среди представителей элиты общества, чем она была обязана меркантилизму и аморальности идеологов её концепции загробного суда.
Этот скептицизм среди какой-то части элиты из числа советников и близкого окружения ещё отца Эхнатона, Аменхотепа III, оказал на царя должное влияние, в результате чего он осознал всю серьезность ситуации с тлетворным влиянием религии дельцов заупокойного бизнеса (религии Древнего Египта) на нравственные устои общества. Тлетворность этого влияния, в частности, выражалась в следующем:
Торговля заупокойными текстами «Книги мертвых», фактически, покровительствовала аморальному (а часто и преступному) образу жизни египтян из состоятельных слоев общества, поскольку каждому её потенциальному обладателю был гарантирован оправдательный вердикт загробного суда, «открывавший ему врата рая» в царстве мертвых Осириса. Это влекло за собой полное пренебрежение этическими нормами общественной жизни среди адептов религии Древнего Египта, уповавших на возможность прикупить перед смертью «Книгу мертвых».
Эта ситуация, и без того крайне удручающая, в её восприятии египтянами, чтящими значимость моральных принципов Маат для нравственного здоровья общества, усугублялась ещё и дискредитацией главных богов религии Древнего Египта все теми же дельцами заупокойного бизнеса, чему также способствовало распространение учения о загробном суде во времена Нового царства. Именно, в контексте учения о загробном суде, некогда достойные поклонения боги религии Древнего Египта были превращены в безвольные марионетки под воздействием на них якобы Всесильной магии «Книги мертвых», что и содействовало вынесению ими оправдательного вердикта загробного суда даже для самых отъявленных грешников, чьи «злые дела многократно превышали числом их добрые дела».
Детище жрецов заупокойного культа – вторая процедура судопроизводства в их концепции загробного суда – произнесение «негативной исповеди» подсудимым (усопшим), как раз и обеспечивала извлечение прибыли из торговли «Книгами мертвых», с одной стороны, поощряя аморальный образ жизни адептов религии Древнего Египта, а с другой стороны, – походя дискредитируя её главных богов, принимавших участие в этой процедуре загробного судопроизводства.
Следовательно, во времена Нового царства, с распространением учения о загробном суде с его аморальной начинкой, египетское общество столкнулось с серьезной проблемой – утратой нравственных ориентиров, на страже которых стояла Маат, а восстановление Маат всецело было прерогативой фараонов:
«Фараон, как сын бога и представитель богов на земле, должен был охранять Маат – «правопорядок», «этические нормы» и «нравственные устои общества».
К сожалению, далеко не все цари Египта стояли на страже нравственных принципов Маат, как показывает история реванша дельцов заупокойного бизнеса после смерти Эхнатона, которые восстановили свое влияние на XVIII-ю и последующие династии фараонов. Однако во времена правления Аменхотепа III какая-то часть элиты и жречества из его ближайшего окружения, оказали должное влияние на фараона, склонив его к борьбе с нараставшей угрозой для нравственно здоровой общества, исходившей от касты жрецов заупокойного культа, которая имела своих представителей во всех номах Египта, и чьим единым богом был владыка царства мертвых, Осирис. Именно, под его мифологическим покровительством и процветал заупокойный бизнес религии Древнего Египта, дискредитируя её главных богов и потворствуя аморальному образу жизни своих адептов.
Следует напомнить, что религия Древнего Египта представляла из себя совокупность разнообразных номовых и «столичных» (Гелиополь, Мемфис, Фивы и пр.) религий, как результат отстаивания приоритетов значимости культов местных богов в каждом из номов, что и составляло основу религиозного сепаратизма номов. Единственно, что позволяет объединить этот конгломерат местных религий в единое целое под названием «религия Древнего Египта» – это присутствие в каждом из номов представителей касты жрецов заупокойного культа, единым богом которой был Осирис, а его мифология и легла в основу веры в вечную загробную жизнь.
Местные боги номов «покровительствовали» в большинстве своем многообразным мирским делам и заботам египтян, а вот единый бог жрецов заупокойного культа, Осирис, «покровительствовал» их вечной загробной жизни, на чем и зиждилась целая индустрия услуг дельцов заупокойного бизнеса, непомерное корыстолюбие которых и привело во времена Нового царства к дискредитации в целом религии Древнего Египта.
Принимая во внимание всю сложность ситуации, Аменхотеп III как мудрый и прагматичный правитель, о чем свидетельствуют результаты его правления, не имел возможности «сиюминутно» решить эту проблему: попросту лишив религию Древнего Египта статуса религии фараонов, без должной предварительной подготовки. Что подразумевало под собой необходимость заблаговременного создания новой (?) религии фараонов с культом верховного бога, не запятнавшего себя причастностью к главным богам религии Древнего Египта.
Для этого необходимо было предварительно разработать теологию нового верховного бога-демиурга, который должен был стать понятным и близким для египтян, став наследником древнейших традиций почитания ими «солнечного бога». Кстати, таковыми были некоторые верховные боги-демиурги, известные египтянам под разными именами:
а) Солнечный бог Ра Гелиополя называет множество своих имен: «Ра называет множество (своих) имен и между прочим говорит: "Я – Хепри утром, Ра в полдень и Атум вечером"». (1) В свою очередь, Ра стал правопреемником более древнего солнечного бога Гелиополя, Атума.
б) Даже верховный бог-демиург Мемфиса, Пта, «в русле синкретизма отождествлялся с многими богами», включая Атума и Ра. (1)
в) Да и бог-демиург Фив, Амон, не избежал слияния с солнечным богом Гелиополя, Ра: «культ Амона-Ра Фиванского уже существовал в конце эпохи Древнего царства» (1).
И это несмотря на то, что «у фиванского Амона была своя эннеада (девятка главных богов), как и у гелиопольского Ра». (1)
Тем не менее «фараоны, начиная с XVIII династии, вполне сознательно объявляли Амона-Ра богом-покровителем, защитником фараона и его войск, защитником страны, при этом милости Амона-Ра распространялись не только на самого фараона, но и на его окружение – на господствующий класс, на войско». (1)
г) Ко временам V династии (Древнее царство) относится появление солнечного божества в виде Крылатого Диска (солнца) «– это и божество солнца, Хор Бехдетский, и обобщенный прообраз фараона»:
«Хор Бехдетский – солнечное божество – Крылатый Диск (солнца).
Рис. Крылатый Диск (солнца). 
В поздние времена его изображение стало всеобщей эмблемой божественности и высшей святости, оно имеется при входе во все египетские храмы. Однако Крылатый Диск – это не позднее изобретение египетской мифологии и искусства, оно встречается уже во времена V династии со следующими сопроводительными словами: «Благой бог, владыка Обеих Земель». Как известно, это обычный эпитет всякого фараона. Таким образом, Крылатый Диск – это и божество солнца, Хор Бехдетский, и обобщенный прообраз фараона». (1)
Как свидетельствуют приведенные выше примеры, в религии Древнего Египта было сделано многое для того, чтобы в религиозном сознании египтян возвысить значимость солнечного бога (солнца) в разных его ипостасях и под разными именами. Да и пример преобразования исконного солнечного бога Гелиополя, Атума, изображавшегося в антропоморфном облике старика с бородкой, в нового солнечного бога Ра, иконография которого была уже иной, свидетельствует о том, что подобные трансформации представлений египтян о солнечном боге-демиурге (солнце) имели место задолго до возникновения культа солнечного бога Атона.
Следовательно, не было ничего экстраординарного для религиозного сознания египтян времен Нового царства в появлении нового солнечного бога Атона в образе «Солнечного Диска», ставшего верховным богом религии Эхнатона. А возникновение (?) и возвышение культа Атона относится как раз ко временам правления его отца, что и подтверждает причастность Аменхотепа III к подготовительной работе над реформой религии фараонов, реализованной его сыном и единомышленником, Эхнатоном:
«Уже в некоторых текстах времен Аменхотепа III, отца Эхнатона, встречается слово «Атон», обозначающее «Солнечный Диск». Трудно сказать, чем объясняется участившееся употребление этого слова, но, вероятно, еще при Аменхотепе III в Фивах появился культ Атона как солнечного божества.
В пользу такого предположения говорят два обстоятельства:
во-первых, прогулочное судно царицы Тии, жены Аменхотепа III и матери Аменхотепа IV, Эхнатона, в котором она плавала в специально выкопанном для нее пруду, называлось «Сияние Атона»;
во-вторых, в неизданных текстах гробницы № 46 в Фивах времен Аменхотепа III упоминается титул того, кто в ней погребен, – «управляющий дворцом Атона». Имеются и другие указания на появление в Фивах культа нового солнечного божества Атона.
Иначе говоря, культ Атона в Фивах возник уже при Аменхотепе III, если не раньше. По-видимому, Атон был одной из ипостасей солнечного бога Гелиополя Ра-Харахти или как-то тесно с ним связан». (1)
Одновременно с возвышением культа Атона в образе «Солнечного Диска», Аменхотеп III декларировал своё желание восстановить Маат, т. е. присутствуют две взаимообусловленные друг другом инициативы Аменхотепа III:
1. Создание теологии и иконографии нового солнечного бога Атона, с последующим возвышением его культа до уровня верховного бога религии фараонов, с целью чего и подразумевалось проведение религиозной реформы в недалеком будущем.
2. Декларация главной цели как создания культа Атона, так и последующей религиозной реформы – восстановление Маат.
Эти обе инициативы Аменхотепа III нашли свое отражение, слившись воедино в совершенно новой стилистике изображения солнечного бога (в образе «Солнечного Диска»), плывущего на магической ладье по небу, где сам фараон изображен внутри «Солнечного Диска (круг на плоскости)» с пером Маат в руках:
Рис. Ребус тронного имени Аменхотепа III, по версии Н. Ривз.
По версии Н. Ривз: «Новое написание тронного имени Аменхотепа III — «Небмаатра» — в виде ребуса с глиняной печати от сосуда, найденной во дворце Малькатта. Имя царя занимает место солнца на магической ладье, ежедневно проплывающей по небу». (3)
Вполне возможно, что Николас Ривз ошибается, трактуя изображение царя в двойном круге с единым центром как якобы его имя. Скорее всего, это схематичное изображение в виде «ребуса» отождествляло собой декларацию намерений Аменхотепа III, изображенного с пером Маат в руке внутри «Солнечного Диска», как фараона, намеренного восстановить Маат от имени солнечного бога Ра в его новой ипостаси со стилистикой изображения в виде «Солнечного Диска (круга)» – бога Атона.
Рис. Бог Ра на магической ладье.
Эта якобы новая стилистика изображения бога Атона в виде «Солнечного Диска» – лишь условно новая, поскольку она отражала собой сущность солнечного бога Ра даже в традиционной его иконографии в виде красного круга (в обрамлении священной змеи) над головой сокола (Хора).
Этот красный круг над головой сокола (Хора) как раз и символизировал собой саму сущность солнечного бога Ра, поскольку изображение сокола без него над головой отождествлялось лишь с богом Хором.
Вполне возможно, что «Небмаатра» интерпретировалось как «фараон (Неб), восстанавливающий Маат от имени бога Ра (Атона)», именно по этой причине царь и изображен с пером Маат внутри «Солнечного Диска», бога Атона.
Рис. Изображение Ра и Атона, плывущих на магической ладье по небу.
Таким образом, традиционное для религии Древнего Египта изображение бога Ра (солнца), ежедневно проплывающего на магической ладье по небу, во времена правления Аменхотепа III претерпело существенное изменение в изображении солнечного бога, который был представлен в своем натуральном образе «Солнечного Диска» (круг на плоскости).
Чтобы прояснить те новшества в теологии и иконографии бога Атона, которые привнесли теологи Аменхотепа III, следует задаться вопросом об истинной цели религиозной реформы Эхнатона и его отца, с конкретизацией тех сил божественного порядка, которым они противопоставляли своего Атона как полноправного наследника теологии ещё гелиопольского бога Атума.