Истинная цель реформы Эхнатона. Каким силам противостоял Атон?

  Вполне очевидно, что Аменхотеп III и его единомышленники из ближайшего окружения, включая сторонников царя из числа жрецов Гелиополя и других религиозных центров, связывали причину тлетворного влияния религии Древнего Египта с влиятельным положение в ней касты жрецов заупокойного культа, имевшей своих представителей во всех номах, таким образом оказывая доминирующее влияние на деятельность всех религиозных центров Египта.
  Следовательно, угроза основам нравственности и морали египетского общества исходила от единого бога дельцов заупокойного бизнеса, Осирис, и самой концепции вечной загробной жизни в его царстве мертвых, благостные перспективы которой и гарантировали дельцы заупокойного бизнеса адептам своей религии, торгуя заупокойными текстами «Книги мертвых».

  «Большинство египтологов», включая Н. Ривз и Яна Ассмана, весьма поверхностно воспринимают глубину религиозных преобразований Эхнатона и его отца, ограничиваясь лишь предположением о том, что Атон был противопоставлен Эхнатоном всем богам религии Древнего Египта как всего лишь символ воплощения «идеалов единобожия» монотеистических религий, возникших значительно позже. При этом западные монотеистические религии основаны на парадигме религиозного мышления, отрицающей реинкарнацию, т.е. на вере в вечную загробную жизнь.

  Истинная же цель религиозной реформы Эхнатона (и его отца) предполагала даже не столько отказ от (большей части общеегипетских) богов религии Древнего Египта, сколько категорический запрет аморальной деятельности жречества религии Осириса с её верой в вечную загробную жизнь.

  Аменхотеп III и Эхнатон противопоставили верховного бога своей религии, солнечного бога Атона, ни много ни мало, а единобожию жрецов заупокойного культа – богу царства мертвых, Осирису.
  И как закономерные результат запрета религии Осириса, в новой резиденции фараона, Ахетатоне – «Горизонт Атона» (современная эль-Амарна), по свидетельству египтологов, полностью отсутствовало упоминание об Осирисе и о его ближайшем окружении:

«вездесущий властелин иного мира Осирис, равно как и его угрюмая свите, в эль-Амарне нигде не встречалась». (3)

  В связи с этим, Н. Ривз, в свойственной ему манере издевательского отношения к Эхнатону, умудряется приписать ему абсурд якобы его отказа признавать существование смерти, цитируя высказывание по этому поводу Дж. Пендлбери:

«Перспективы перехода в иной МИР практически не интересовали амарнскую теологию, и Джону Пендлбери показалось, что Эхнатон «устранил смерть, отказавшись признать ее существование». (3)

  Отказ Эхнатона от религии дельцов заупокойного бизнеса с её мифологией Осириса закономерно сопровождался отказом от веры в вечную загробную жизнь в его амарнской религии, а это подразумевало под собой ни что иное как реставрацию проторелигии доисторического Египта с её парадигмой религиозного мышления, основанной на концепции реинкарнации. Поскольку альтернативой веры в вечную загробную жизнь является лишь вера в реинкарнацию (переселение, перерождение душ) – это сугубо в парадигме религиозного (неатеистического) мышления.

  Поэтому желание Н. Ривз и Дж. Пендлбери приписать Эхнатону абсурдизм своих фантазий не делает им чести, скорее всего, свидетельствуя об умышленности их глумления над Эхнатоном и его реформой по идеологическим мотивам, подобным мотивам глумления над памятью Константина V апологетов почитания икон в Христианстве.

  Реформа Эхнатона осуществляла, фактически, реставрацию проторелигии доисторического Египта в её новом статусе – амарнской религии фараонов, в которой верховным богом стал «солнечный бог» Атон. Его реформе, задуманной ещё его отцом, благоприятствовало то обстоятельство, что проторелигия и во времена Нового царства оставалась достоянием большинства населения Египта!

  Проторелигия доисторического Египта, на основе которой и сформировалась религия Древнего Египта уже в качестве элитарной религии фараонов (изначально – религии царей Верхнего Египта), продолжала сосуществовать в египетском обществе и во времена Нового царства с остававшейся по-прежнему, преимущественно, элитарной религией Древнего Египта, несмотря на так называемую «демократизацию» заупокойного культа, которая затронула далеко не все слои египетского общества. Да и сказки, подобные сказке о Са-Осирисе, не способствовали процветанию аморального бизнеса жрецов заупокойного культа даже среди состоятельных египтян, включая представителей элиты.

  Почему речь зашла, именно, о реставрации проторелигии доисторического Египта в её новом качестве – амарнской религии Эхнатона?
  Такая постановка вопроса предполагает, что когда-то – ещё задолго до объединения Египта, проторелигия нильской долины была в статусе религии царей доисторического Египта.

  Ответ на этот вопрос, посредством экскурса в историю Древнего Египта, позволит нам:
  Во-первых, прояснить причины возникновения теологии и иконографии солнечный бог Ра в Гелиополе, который оттеснил собой более древнего солнечного бога, Атума. В дополнение к этому появится возможность уточнить временной интервал этих преобразований, что ранее составляло определенное затруднение для египтологов, как об этом пишет М. А. Коростовцева:

– «Местным богом в Гелиополе был Атум, хтоническое божество. Когда и каким образом его сменил бог Ра, не вытеснив, однако, полностью, – неизвестно».
– «возникают вопросы:
1) когда и как хтонический Атум (и Атум-Хепри) превратился в солнечное божество Ра-Атум?
2) если Осирис и его сын Хор – хтонические божества, когда и как они попали в гелиопольскую теогонию и в гелиопольскую эннеаду?
На вопрос, когда? ответить более или менее точно невозможно. Ясно одно: эти метаморфозы отражены уже в «Текстах пирамид», следовательно, произошли они в глубокой древности». (1)

  Во-вторых, найти ответы на вопросы М. А. Коростовцева, также поставившие его в затруднение:

«Свою концепцию Аменхотеп IV извлек из недр гелиопольской догмы о боге Ра как демиурге и первом фараоне, управлявшем миром. Каким образом идея об Атоне как о боге солнца, животворящей силе природы, воспринимаемом в естественном виде и лишенном всяких антропоморфных и зооморфных характеристик, свободном от мифологии и символики, приобрела свою окончательную форму – неизвестно».