Структурная идентичность концепций загробного суда в религии Древнего Египта и в Христианстве

  Христианство унаследовало из религии Древнего Египта не только идею отказа от концепции реинкарнации и многое прочее из ранее перечисленного, но также и структуру концепции загробного суда, представленную двумя её процедурами загробного судопроизводства, лишь одна из которых была предназначена для извлечения финансовой выгоды заупокойного бизнеса.

  Высокие нравственные принципы, положенные в основу психостасии, благодаря символическому участию в этой процедуре загробного судопроизводства богини Маат, позволили сформулировать в Христианстве идею Страшного суда. В той же степени, в какой психостасия не сулила никакой финансовой выгоды дельцам заупокойного бизнеса религии Древнего Египта, идея Страшного суда также не имела своей финансовой привлекательности для церковного бизнеса.

  Как и в гипотетическом случае признания реинкарнации в Христианстве, присутствие в нем лишь концепции Страшного суда также не сулило никакой финансовой выгоды церковному бизнесу, коль скоро лишь Бог христиан, Господь, решает участь вечной жизни христиан в загробном мире, воздавая каждому по мере его злых и добрых дел.

  В религиях, основанных на признании концепции реинкарнации, участь последующего воплощения человека предрешена, в частности, результатами оценки нравственной стороны его прижизненных поступков (добрые и злые дела) – идея кармы, что находится в компетенции высших сил, воплощением которых ещё в проторелигии доисторического Египта стала богиня Маат.

  Вполне очевидно, что в этой парадигме религиозного мышления меркантильное посредничество дельцов заупокойного бизнеса априори исключено, что и придает религиям, признающим концепцию реинкарнации, высокую духовную составляющую, а культивируемые ею нравственные ценности вызывают к себе искреннее уважение у людей здравомыслящих и непредвзятых, к числу которых принадлежали и принадлежать многие выдающиеся люди науки, искусства и культуры западных стран, отдавшие своё предпочтение концепции реинкарнации перед верой в вечную загробную жизнь, в частности, в Христианстве.

  Тем не менее сама по себе концепция вечной загробной жизни, как результат отказа от реинкарнации, взятая в качестве парадигмы религиозного мышления той или иной религией, автоматически не лишает такую религию высокой духовной составляющей. Это происходит лишь в том случае, если участь вечной загробной жизни её последователей будет решаться, исключительно, лишь высшими силами, соотносимыми либо с богиней Маат (психостасия) в религии Древнего Египте, либо, например, с Богом христиан, Господом, в контексте лишь Его Страшного суда, минуя меркантильное посредничество в этом вопросе служителей культов, как обязательное условие сохранения духовности и высоких нравственных принципов, культивируемых религией.

  Лишь меркантильное посредничество служителей культа в этих вопросах и обрекает такие религии на утрату высоких нравственных принципов, а в худшем случае – на бездуховность и аморальность, чему могут служить примерами торговля как заупокойными тестами «Книги мертвых» в религии Древнего Египта, так и индульгенциями в Римско-католической церкви в XVI веке.

  С формальной стороны, концепция Страшного суда в Христианстве, по существу, соответствовала первой процедуре судопроизводства – психостасии, из концепции загробного суда религии Древнего Египта, а она не сулила никакой финансовой выгоды дельцам заупокойного бизнеса. Поэтому-то им и пришлось дополнить свою концепцию загробного суда второй процедурой загробного судопроизводства, уже коррупционноёмкой – произнесение «негативной исповеди».

  Именно вторая процедура загробного судопроизводства и позволяла дельцам заупокойного бизнеса взять на себя «заботы» по решению участи богатых египтян в царстве мертвых Осириса, предлагая им свои услуги Всесильной магией в загробном мире, банально, посредством торговли свитками папируса с заупокойными текстами «Книги мертвых».

  И поскольку идея Страшного суда также не сулила никакой финансовой выгоды церковному бизнесу, идеологам религии ранних христиан точно также пришлось дополнить христианскую концепцию загробного суда представлениями о важности роли священников в деле решения участи христиан в загробном мире, посредством учения об отпущении ими грехов своих прихожан, что и предопределило впоследствии потенциальную возможность торговли индульгенциями в Римско-католической церкви, в её критическом восприятии доктором богословия М. Лютером:

«Навеки будут осуждены со своими учителями те, которые уверовали, что посредством отпустительных грамот они обрели спасение» (32-й тезис М. Лютера).

  В качестве примера отказа от посреднических услуг священников в вопросах решения участи своих прихожан в загробном мире можно привести протестантов, упразднивших право служителей церкви на отпущение грехов прихожан, поскольку, по их мнению, решение загробной участи христиан (протестантов) является лишь прерогативой Бога. Чисто формально, протестанты уподобились некоторой части египетского общества, отдавшей в I тысячелетии до н. э. свое предпочтение лишь психостасии, как одной из двух процедур концепции загробного суда религии Древнего Египта, поскольку именно она и исключала меркантильное посредничество дельцов заупокойного бизнеса в деле решения участи усопшего в царстве мертвых Осириса.
  В качестве примера монотеистической религии, изначально отвергнувшей возможность посреднических услуг служителей культа в деле решения участи её последователей в загробном мире, можно привести Ислам.

  И поскольку меркантилизм и духовность – это вещи несовместимые в силу своей принадлежности к «разным мирам», поэтому и приходится говорить с весьма существенными оговорками о духовности тех из религий, которые освоили торговлю местами в раю, реализованную в том или ином виде через посреднические услуги служителей культов, включая и такую схему: «украл, на церковь дал, вот ты и не вор, а праведник».

  Верховные жрецы заупокойного культа религии Древнего Египта, оказав решающее влияние на формирование догматики раннего Христианства, не только привнесли в неё почти все свои наработки минувших тысячелетий, включая структурные особенности своей концепции загробного суда, но и попытались извлечь уроки из упадка своей религии и её заупокойного бизнеса в I тысячелетии до н. э., сделав все, чтобы уберечь от этого религию христиан, о чем и пойдет речь далее.